Как и в любом старом городе, в Твери существуют исторические кварталы. Мы уже знаем с вами о Загородье, Предместье, Затьмачье, путешествовали по различным слободам вроде Красной или Ямской. А сегодня поговорим о Мещанской, расположенной в современном Центральном районе. Она соседствует с Предместьем, где мы побывали недавно, а от названий улиц прямо-таки веет стариной – Пушкинская, Медниковская, Серебряная.
Это неслучайно, потому что до многочисленных реноваций Мещанская слобода представляла собой типичную провинциальную Тверь времен Салтыкова-Щедрина и Островского. Тихие улочки, скромные и не очень скромные домики, жильцы, обсуждавшие последние веяния моды, а также музыку, театр и, конечно, политику. Но почему слобода называлась Мещанской? Кто такие мещане?
Прыгаем на велохронометр и мчим выяснять.
Старосветские обыватели
Если вы любите русскую классику, то вам наверняка знакомо такое понятие. И все же давайте еще раз вспомним: не зря же говорят, что повторение – мать учения. Ежели совсем коротко, мещане суть городские жители. Само слово «место» и есть город (потому-то и Предместье, помните?). Кстати, на старобелорусском говорили «място», а в украинском языке это до сих пор «мiсто», как и в польском – miasto. Соответственно, горожанин по-другому и будет «местчанин», потом это слово трансформировалось в более привычное современному уху «мещанин».
До революции люди в нашей стране делились на сословия, и мещанство было одним из них наряду с купечеством или дворянством. Официально оно появилось в позднюю екатерининскую эпоху, когда оформилось в Жалованной грамоте городам в 1785 году. Хотя фактически корни мещанства восходят к посадским людям, то есть ремесленникам, торговцам и мелким домовладельцам. Именно им всегда принадлежала большая часть городской недвижимости, без которой человек попросту не мог считаться мещанином. По своему положению это сословие было ниже купеческого, хотя было с ним тесно связано – разбогатевший мещанин мог стать купцом, и наоборот. Обеднел купец и перешел в низшую лигу. Главное же, что мещане являлись основными налогоплательщиками и отбывали рекрутскую повинность. Еще у представителей данного сословия было право объединяться в самоуправление, и реализовалось оно через мещанские управы. Кроме того, существовали у них и собственные отдельные суды.
Отдельно стоит сказать о мещанах-ремесленниках, которые были обязаны записываться в соответствующее, как бы сейчас сказали, предпринимательское сообщество – например, те, кто работал с медью, относились к цеху медников (III разряд, изготовление предметов домохозяйства). Потому-то одна из улиц Мещанской слободы до сих пор называется Медниковская. Это происходит не от чьей-то фамилии, как иногда ошибочно полагают, а именно от профессии. Фактически это предтечи современных сварщиков.
Мещанами могли стать и государственные крестьяне, а после 1861 года, когда Александр II отменил крепостное право, и все остальные. Только на это требовалось, во-первых, согласие властей, а во-вторых, подразумевало выход из сельской общины. Сложностей, впрочем, особо не было, и после царской реформы сословие буквально наводнили «новые мещане», которые переходили туда, чтобы не платить подушную подать (с 1866 года она была для них отменена). Многие, купив дом и став городскими жителями, арендовали землю и продолжали жить привычным крестьянским бытом – то есть заниматься земледелием. Но некоторые получали образование и становились разночинцами. Это еще одно сословие в дореволюционной России, к нему, например, относились чиновники, отставники и солдатские дети.
Мещанство как таковое исчезло после Октябрьской революции 1917-го, когда прежние сословия и чины были отменены особым декретом.
Жил человек на улице Бассейной
Мещанскую слободу можно легко найти и очертить на тверской карте. На севере она граничит с Предместьем по Пушкинской и Серебряной. С запада на восток тянется от нынешней улицы Андрея Дементьева (бывшей Володарского, а до революции Скорбященской) до Смоленского переулка. С юга же Мещанская слобода ограничена Староворобьевской и участком улицы Желябова между Андрея Дементьева и Салтыкова-Щедрина (бывший Пивоварский переулок). Есть в Мещанской слободе и одна площадь – бывшая Сенная, а ныне Славы.
В топонимике прежней Мещанской слободы было много названий, происходивших от проживавших там людей. Например, улица Чернышевского раньше называлась Барминой (или Бармина). Серебряная поначалу звалась по имени купца Чирьева и только к концу XIX века была переименована в честь разместившейся в одном из домов «Серебряной общины» сестер милосердия. Бассейная была Бураковской (в честь некоего проживавшего там Буракова). Любопытно, что в 1919-м ее переименовали в улицу Братства, но местные инициативу не оценили и называли ее неприличным словом также на букву «Б», рифмующимся со словом «братство». Возможно, по этой причине улицу вскоре переименовали. Но почему в Бассейную? Потому что тоже на «Б»? Наверное, это было бы интересно, однако нет. Существует предположение, будто назвали так улицу из-за того, что она вела на Сенную площадь с артезианской скважиной. Вода из нее была питьевой, называлась «бассейкой» и продавалась.
Есть вероятность, что в честь кого-то из жителей называется Староворобьевская. А улица Академика Каргина изначально была Чернявской (или Чернявского) – опять же по фамилии местного дворянина, служащего Казенной палаты. И, наконец, упомянем Ревякинскую (или Ревякина), которая после революции стала Инструкторской, а в 1980-х почти полностью уничтожена. Но к этому мы еще вернемся позже. Сейчас же немного поговорим о Татарском переулке и улице Пушкинской. С первым ничего сложного – его так назвали из-за живших в окрестностях татар-ремесленников. А вот Пушкинская была Богословской, но почему – неизвестно. С ней, кстати, связана интересная история. Долгое время считалось, что на Богословской стояло здание гостиницы Гальяни, в которой останавливался Александр Сергеевич, но в 1870-х годах сгорело. Даже сама улица, что интересно, стала Гальяновой. Однако в 1990-м наш город ждало открытие: знаменитая гостиница не сгорела, она размещалась в доме с современным адресом Андрея Дементьева, 34 и сохранилась до наших дней.
Но вот в целом Мещанская слобода разделила судьбу Предместья, уничтоженного в семидесятых и восьмидесятых.
Удар по прошлому
Если взглянуть на старые фотографии улицы Вагжанова и Смоленского переулка, то можно и не понять, что сегодня на этом месте стоит огромная «рюмка». Тот самый первый калининский (и впоследствии тверской) небоскреб, который строили к Московской олимпиаде 1980 года. Ради высотной гостиницы под названием «Тверская» снесли несколько старинных кварталов. Тех самых, которые относились к Мещанской слободе и Предместью.
Бетонного монстра так и не успели возвести к Летним Играм, стройка была заморожена, и несколько десятилетий «Тверская» стояла пустым напоминанием беспардонного отношения к старому городу. Канувшие в Лету дома устояли в войну, но оказались ненужными и были принесены в жертву серым безликим зданиям вроде нового Почтамта, здания Госстата и, разумеется, гигантской «рюмки». Долгое время о ней ходили городские легенды, что будто бы здание погубило своего архитектора: узнав об уничтоженных ради высотки историческим домам, он якобы покончил с собой. Масла в огонь, как говорят, добавил тот факт, что «Тверскую» поставили на «плывунах», то есть грунтах, насыщенных водой. А страшилки, что небоскреб в любой момент может рухнуть, циркулировали с конца восьмидесятых вплоть до 2000-х, когда здание «ожило». Теперь, как мы хорошо знаем, оно действующее, но уже не как гостиница, а как бизнес-центр с киноконцертным залом и рестораном.
В любом случае – стоило ли ради «рюмки» сносить историческое наследие целыми кварталами? Сейчас, разумеется, мы имеем то, что имеем. Но как бы хотелось отмотать время назад и все изменить. И не только строительство высотки по Смоленскому, 29. Справедливости ради стоит отметить, что еще один удар был нанесен Мещанской слободе в 1990-х, когда так же массово сносились старые постройки и возводились коттеджи чуждой для центра Твери архитектуры.
Только мы с вами опытные путешественники и знаем про эффект бабочки. Так что поностальгируем, одарим теплом израненную Мещанскую слободу и вернемся в две тысячи двадцать четвертый.
Сергей САВИНОВ
