Морозовские казармы принято называть многострадальными. Уникальная историческая застройка, фактически первый в России микрорайон в современном понимании – столько громких эпитетов и при этом просто ужасающее состояние. Недавно лед вроде как тронулся, и казармы уже начали расселять, дальше район должны превратить в эдакий гигантский лофт, новую точку притяжения городской общественной жизни. Забегать вперед мы не будем, наша задача – путешествие в прошлое, и сегодня мы начинаем наш долгий путь в историю Пролетарки.
В детстве я ходил туда на занятия по плаванию и по дороге к бассейну слушал завораживающий шум ткацких станков. Сам район мне казался пугающим – красный кирпич вызывал почему-то тревожные ассоциации. Возможно, потому что дело, как правило, было осенью. Как у Александра Сергеевича – в «пышное природы увяданье». Но потом осторожное недоверие сменилось симпатией.
Неудивительно: гуляя по Пролетарке, ты словно по-настоящему переносишься в прошлое. Каждый дом – это кусочек истории, и открывать ее заново можно бесконечно. И всякий раз ты обязательно натыкаешься на очередную неизвестную прежде деталь, понимая, что объять этот город в городе целиком нереально. Можно только прочувствовать, пустить в себя эту атмосферу.
Взять, например, спорткомплекс, куда я ходил обучаться кролю и брассу. При фабрикантах Морозовых это был народный театр. А знаменитая казарма «Париж» – это просто памятник гениальным строителям прошлого. Как пишет тверской историк Павел Иванов, огромное здание возвели за три года, работая при этом только в теплые сезоны. На зиму строительство прекращалось. Ощутили скорость, сопоставили ее с качеством этих толстенных кирпичных стен? Мы-то с высоты своего двадцать первого века привыкли думать, что раньше строили тяжело и долго. Отнюдь. Мало того, что быстро и качественно, еще и красиво.
Тверская мануфактура, как она называлась раньше, была в XIX веке и начале XX-го настоящей городской доминантой. Рабочие жили не только на территории возведенного Морозовыми микрорайона, но и вокруг него, в самостоятельно выстроенных слободах. Добавим еще Каулинскую, или Берговскую, мануфактуру вместе с ее жилыми кварталами и получим настоящую Тверь фабричную. Символ неумолимого прогресса и безжалостной революции, прокатившейся по старому миру.
Красная слобода, Суринская, Новоморозовская, Пески, Грабиловка – кое-что из этого еще сохранилось, и мы обязательно побываем там на велохронометре. Но начнем мы, конечно же, с самой Пролетарки.
Фабричный бум
Мы уже знаем, что первым промышленным предприятием в нашем городе стала Рождественская мануфактура, созданная москвичами Залогиным и Каулиным, впоследствии перешедшая к Бергу. Второй же стала Морозовская, которая и дала огромный толчок производственному развитию нашему тихому мещанскому городу.
Когда же она возникла? В справочниках и исследованиях попадаются разные даты – 1856 год, 1858-й и 1859-й. Кажется, что без машины времени не разберешься, но у нас как раз есть такая возможность. Дело в том, что текстильное производство на берегу Тьмаки было основано уже известными нам Залогиным и Каулиным, а также Митюшиным, Брызгалиным и Шибаевым. А уже потом в дело вступил Савва Васильевич Морозов, которому на тот момент было уже 89 лет. Вместе с сыном Тимофеем Саввичем он основал «Товарищество Тверской мануфактуры бумажных изделий», и произошло это как раз в 1859-м. В том же году заработал первый корпус ткацкого производства – как пишет Константин Литвицкий, это было первое пятиэтажное здание в городе. Сегодня оно относится к адресу Двор Пролетарки, 7; теперь там офисы, магазины и филиал МФЦ.
Савва Васильевич умер в 1862 году, после него предприятием управлял Тимофей Саввич. А в 1872-м Тверская мануфактура перешла к Абраму Абрамовичу и Давиду Абрамовичу Морозовым, внукам основателя династии по линии одного из пяти сыновей. Тимофей же Саввич вплотную занялся «Товариществом Никольской мануфактуры» и отошел от тверских дел.
К этому времени были построены еще несколько производственных корпусов и началось возведение инфраструктуры – капитальных жилых строений и социально-бытовых объектов. Все они были окружены общим фабричным забором, и территорию логично назвали двором Морозовской фабрики. Самой первой капитальной казармой считается дом №122 (бывший №13). Бурное развитие производства и жилого микрорайона продолжалось вплоть до Первой мировой. Последним стал дом служащих по адресу Двор Пролетарки, 177. Мы говорили о нем во время путешествия в Парк Текстильщиков. А перед этим…
В Морозовском городке были свои магазины, больница, библиотека, полицейское отделение, уже упомянутый выше театр. Двор по периметру окружала стена с двумя воротами, часть ее сохранилась до нашего времени. Фабриканты построили на территории городка детский приют, училище для детей и взрослых, три деревянных моста через Тьмаку. В последнем десятилетии XIX века на берегу реки построили электростанцию. Ее здание, к слову, тоже сохранилось и четко вписалось в построенную уже при советах ТЭЦ-1 (бывшая ГЭС-1).
Уже в новом столетии, когда до исторического перелома оставалось всего ничего, в фабричном дворе появились узкоколейки. Одна из них шла на лесопильный завод «Тверской мануфактуры», располагавшийся в Красной Слободе. Последняя возникла как место жительства рабочих – они брали ссуды на строительство частных домов в счет будущей зарплаты. Точно так же появились другие слободы – Новоморозовская, Суринская и Грабиловка с Песками.
Приближалось тревожное время.
Великий перелом
В начале XX века в России случилось сразу три революции. Мы часто говорим о Феврале и Октябре 1917-го, но не всегда вспоминаем о первой – революции 1905 года. Народные волнения не обошли тогда и нашу Тверь. Рабочие мануфактуры даже взяли власть в свои руки, организовали совет, возвели у ворот баррикады. Обошлось, говорят, без крови – после того, как было подавлено восстание в Москве, в Твери оно быстро закончилось само собой. Но после него на фабрике закрыли театр, библиотеку и чайную.
Однако развитие городка все же не было прекращено. Напомню, еще перед Первой мировой там построили казарму №70 – самую большую во Дворе Пролетарки. Также она считается первой в городе жилой пятиэтажкой. До 1917-го семидесятая казарма официально именовалась Домом Варвары Алексеевны Морозовой, супруги Адама Адамовича, известной благотворительницы. А уже впоследствии получила народное прозвище «Париж». Правда, когда именно это произошло, уже никто точно не помнит. Скорее всего, название закрепилось уже после Великой Отечественной.
В 1915-м появились новые дома для служащих. Сейчас они смотрят на проспект Калинина. Там же, на безымянной улице, ведущей к Тьмаке, возвели два деревянных здания – жилую двухэтажку и почту. А потом грянули друг за другом еще две революции.
Обломки Атлантиды
Имущество фабрикантов Морозовых было национализировано. Это коснулось как предприятий, так и огромной частной коллекции картин, которую годами на собственные средства собирал Иван Абрамович, правнук основателя династии. Подробно об этом можно прочитать в одной из статей в рубрике «Область сокровищ».
Известную нам фабрику переименовали в «Тверскую Пролетарскую мануфактуру», отсюда и современное название – Пролетарка. Народный театр тоже переименовали, он стал Большим Пролетарским. Позднее уже в его здании откроют спорткомплекс и тот самый бассейн, о котором я говорил в начале нашего путешествия.
Площадь со сквером рядом с дорогой, ведущей к Желтикову монастырю, была названа в честь вождя мирового пролетариата. Там же, напротив самого первого ткацкого корпуса, поставили памятник, который простоял восемьдесят лет – до 2004 года, когда его похитили неизвестные, оставив лишь постамент. Впрочем, во время немецкой оккупации статую убирали, но вернули на место сразу же после освобождения Калинина от захватчиков.
Любопытно, что вплоть до 1950-х в нашем городе было две площади Ленина – вы ведь помните, что в честь Ильича назвали также бывшую Восьмиугольную в центре? Из-за этого совпадения площадь во Дворе Пролетарки стала в итоге безымянной, такова она и по сию пору.
Сами казармы в годы советской власти выполняли ту же самую функцию, что и при фабрикантах Морозовых – общежития для рабочих. Многие семьи проживали там целыми поколениями, старея вместе с домами. Увы, время и наплевательское отношение не пощадили этот уникальный городок. Здания медленно разваливались десятилетиями, многие казармы стали аварийными. Часть построек оказались утраченными, особенно это коснулось деревянных корпусов – что-то сгорело, что-то снесли. Стена и ворота были разбиты во время Великой Отечественной, от них почти ничего не осталось.
Исчезают и старинные слободы, их постепенно выдавливают безликие высотные комплексы. Но сам Морозовский городок, тот, с которого все начиналось в далеком девятнадцатом веке, по-прежнему жив. Он ждет реновации, а вернее джентрификации – это необычное слово обозначает приведение в порядок старых кварталов с сохранением их исторического облика.
Хотелось бы верить, что это случится скоро.
Сергей САВИНОВ
