Поздний СССР остался в массовом сознании не только шрамами афганской войны и Чернобыля, но и маньяками, с которыми советские правоохранители на тот момент еще не научились бороться. Строго говоря, серийные убийцы в Союзе были и раньше – например, Василий Комаров по прозвищу Упаковщик действовал в Москве начала двадцатых и даже нашел отражение в творчестве Михаила Булгакова. А Владимир Ионесян, он же Мосгаз, убивал людей во времена хрущевской «оттепели». Но самые известные и жестокие преступники стали мрачной приметой именно перестроечных восьмидесятых.
Новое для советских обывателей слово «маньяк» вызывало оторопь и липкий ступор, детские страшилки того времени пополнились новыми кровавыми персонажами. Взрослые чувствовали свое бессилие, и все это очень плохо сочеталось с официально декларируемым благоденствием. С экранов рассказывали о загнивающем Западе и успехах советской промышленности, а ростки гласности еще только-только проклевывались. Тем не менее, в воздухе уже отчетливо пахло страхом и тленом, большая страна уверенно шла к своему закату. Тому было много причин. Но отчасти обратный отсчет существования СССР ускорился неспособностью милиции защитить граждан. И пусть сыщики тогда только учились, преодолевая косность идеологии, при которой серийных убийц якобы не могло быть… В какой-то момент точка невозврата оказалась пройдена.
Туда и обратно
Новый отечественный тру-крайм «Фишер» (18+) основан на подлинной истории маньяка Сергея Головкина, орудовавшего в Подмосковье в восьмидесятых и частично в начале девяностых, уже в новой России. При этом еще в начальных титрах зрителя предупреждают, что все персонажи вымышлены, дабы избежать пересечений с реальностью. Чуть забегая вперед, скажу, что и сами события несколько переработаны – где-то утрированы, где-то дополнены исключительно кинематографичными деталями.
Уже в первых кадрах нас погружают в удушливую атмосферу деконструкции детства с помощью жутковатого ремейка «Крылатых качелей». Фактически этот прием подсмотрен у Алексея Балабанова, в чьем «Грузе 200» чудовищные события происходят на фоне советских эстрадных хитов. А потом нам показывают первое убийство сериального Фишера глазами мальчика по имени Игорь, сына журналиста-международника. Его семья недавно вернулась из Америки, но рассказам ребенка никто не верит, хотя живут они на Рублевке, недалеко от дачи Громыко, министра иностранных дел. И это, откровенно говоря, непонятно – как раз в той местности люди были неплохо осведомлены о жизни в Америке, смотрели запрещенные фильмы и легко доставали дефицитные джинсы. Будем считать это вольностью сценаристов.
Со своей собакой по кличке Лесси Игорь ожидает в темном лесу появления кометы, и тут в его тесный мирок врывается страшный незнакомец в плаще с капюшоном. Он бесшумно идет между деревьями и несет на руках окровавленный труп мальчика. Игорь бросается домой, рассказывает все родителям, однако натыкается на откровенное недоверие… И тогда парнишка тайком набирает на телефоне заветный номер «02».
Милиция начинает расследование, приказом сверху в Москву переводят Евгения Бокова, следователя из Ростова, который у себя дома тоже охотится на маньяка – история Чикатило легко угадывается между строк. В паре с Боковым ставят неопытную коллегу Наталью Добровольскую, а затем их команду усиливают прокурором Валерием Козыревым. Также «знатокам» помогает милиционер Виктор Хван, но его роль скорее функциональна, и основные задачи несут на себе члены следственной группы. Именно их взаимоотношения будут двигать сюжет сериала – у каждого есть своя личная история, осложняющая работу и жизнь.
Казалось бы, уже на старте в сериале есть все, что должно привлечь и сделать его если не хитом, то хотя бы просто очередной хорошей историей. Это и резонансная первооснова, и модная атмосфера позднего СССР с элементами деконструкции культурного кода, и неплохо проработанные персонажи. И все же во время просмотра ощущается, что с «Фишером» что-то не так.
Баланс черного
Как уже показал пример андреасяновского «Чикатило», для сильного сериала недостаточно громкой истории и известных актеров. Важно учитывать специфику времени, избегать откровенных штампов и выдерживать правильный баланс кинематографических приемов. Цветовая гамма поздних перестроечных фильмов – это, конечно, стильно, но когда на экране порой ничего не разобрать, удачный ход начинает работать против его создателей. Даже «Игре престолов» в свое время за это досталось: напомню, в третьей серии финального сезона настолько перегнули со световым балансом, что зрители по всему миру жаловались на размытые темные кадры.
Увы, минусы «Фишера» не ограничиваются качеством изображения. Так, например, в попытке подчеркнуть сексизм в советских следственных органах сценаристы отправляют Добровольскую встречать Бокова на патрульном «уазике». Картинка действительно получается довольно контрастной: хрупкая девушка-следователь и так выглядит чужеродно в спартанском салоне ульяновского вездехода, вдобавок еще Боков припечатывает ее грубой поговоркой про «езду» с непечатной рифмой. Но с точки зрения реалистичности эта сцена проигрывает уже тем, что за командировочным вполне могли послать того же милиционера Хвана. Это было бы гораздо логичнее, чем доверять патрульную машину девчонке, пусть и в погонах. Еще одной серьезной дырой зияет эпизод с допросом мальчика Игоря, который видел преступника – фраза «он как Гэндальф» не вызывает у советского следователя Бокова никакой реакции. Я вполне допускаю, что сын журналиста-международника мог читать «Хоббита» и даже «Властелина колец», вот только вряд ли имя волшебника из Средиземья знакомо сотруднику ростовской милиции в 1986-м. Боков, чей образ можно коротко охарактеризовать как Гоцман из «Ликвидации» на минималках, обязан был переспросить, кого мальчик имеет в виду, описывая маньяка. И это, подчеркну, только стартовый эпизод.
Впрочем, у сериала есть и сильные стороны. В частности, атмосфера позднего СССР в целом подана вполне достоверно – детали интерьера, одежда, автомобили, вывески. Кажется, американский «Чернобыль», как бы его ни ругали, все же задал высокую планку для отечественных проектов. Еще, несмотря на явные логические дыры вроде сравнения преступника с Гэндальфом, сценаристы все же метко выразили некоторые особенности той эпохи. Чего стоит одно только обсуждение эротической картинки в автобусе: «Просто красиво. Почему сразу озабоченный?». Те, кто вырос в то время, сразу поймут, сколько в этом вопросе боли и недоумения.
И отдельный успех «Фишера» – игра Ивана Янковского. Если еще несколько лет назад он воспринимался просто как сын и внук известных актеров, то сейчас его собственный уровень заметно растет. Ростовский следователь-хам в его исполнении получился ярким и выпуклым, он вызывает противоречивые чувства, балансируя на грани симпатии и отторжения. Особенно четко его Боков проявляется на контрасте с героем Александра Яценко, интеллигентного и нарочито дружелюбного прокурора Валерия Козырева. Но максимальный накал страстей происходит между ним и Добровольской, которую играет Александра Бортич. На ее фоне у Бокова обостряются все отрицательные черты, и в отдельные моменты он становится тем, кого в народе зовут емким словечком «быдло». Сама же Бортич при этом, на мой субъективный взгляд, чуть-чуть не дотягивает, хотя в образ выживающей в мужской профессии девушки попала довольно неплохо.
В целом «Фишер», хоть и не лишен недостатков, заметно выигрывает у сериала Сарика Андреасяна про Чикатило – если там ставка сделана на жестокость и натурализм, то здесь лучше работает «химия» между персонажами. Жаль только, что съемочная группа чересчур увлеклась зрелищными приемами, не до конца проработав логику той эпохи.
А стоило бы. Те же американцы работают в жанре тру-крайма гораздо тоньше, и если взять от них лучшее и перенести на российскую почву, следующий сериал на подобную тему можно снять на порядок качественней.
Сергей САВИНОВ
