На старом Бежецком шоссе, в 35 километрах от Твери, стоит село Кушалино. Стоит многие века и напитывается прошлым. В нем живут обычные люди с обычными проблемами и заботами: работа, огород, ремонт дома, разборки с соседями. Историей тут заниматься некогда, да и практического толку от этого нет, поэтому средневековая Смоленская церковь, весь храмовый комплекс села — его главная достопримечательность — ветшает и мало интересует жителей.
Здесь же, на центральной площади, где сосредоточена вся жизнь Кушалина, уже идет торговля с машины халатами и футболками, открыт мясной магазин, но автостанция в это жаркое утро еще пуста. Кричаще-красные буквы «Алкоголь» – на баннере магазина, тихое и сдержанное «Христос воскресе» – на фасаде соседнего дома.
Правильное хобби
Яркая желтая футболка Кирилла видна издалека. Подходим, знакомимся. Это местный гид. Его посоветовали приезжавшие в Кушалино не так давно коллеги. Кирилл спешит покончить с условностями и начинает:
– В 16 веке Кушалино было центром вотчины князей Дорогобужских, это прямые потомки Михаила Ярославича Тверского. Здесь мы с вами видим два старинных храма: Смоленский, который построил сам Симеон Бекбулатович в 1597 году, и Сошествия Святого Духа, построенный в 1842 году. Я вообще поклонник классицизма. Но понимаю, что нельзя оставлять без внимания здания, построенные в других стилях – ведь они все прекрасны. Так вот, после смерти князей Дорогобужских – один погиб под Казанью, другого казнили по приказу Ивана Грозного – все перешло к Симеону Бекбулатовичу. Что же здесь было в веке шестнадцатом? 700 жителей, не считая бобылей и не пашенных…
Храмовый комплекс в Кушалине
– Подожди, подожди минуту… Расскажи о себе лучше, а не о Симеоне Бекбулатовиче.
– У меня каникулы. Я окончил шестой класс, и сейчас гуляю, катаюсь на велосипеде. Мама работает на почте и не вмешивается в мои увлечения. Я думаю, когда ребенок чем-то таким занимается, если у него есть свое правильное хобби, это надо поддерживать – из него наверняка выйдет человек очень даже и хороший. Останавливать такие увлечения, по-моему, неправильно, потому что ребенок может частично потерять смысл, не знать, что вообще надо делать, и на время даже потеряться. Поэтому надо быть аккуратнее и соблюдать правила психологии, – говорит Кирилл.
Весьма верное замечание, не поспоришь. Высказанное убедительно и твердо, как все, что произносит Кирилл. Кажется, ему немного досадно, что нас не слишком интересует история Кушалина. Он торопится быстро ответить взрослым на их непонятный интерес к его персоне и вернуться на пять веков назад.
–В селе сейчас 300 человек живет Люди продолжают уезжать. Что они ищут? Амбиции ищут… – При Симеоне Бекбулатовиче строили много храмов, и деревянных, и белокаменных. Кроме того, был построен храм святого Архангела Михаила – на его месте стоит монумент, позже можем к нему подойти.
– И ты уедешь?
– Да, чтобы учиться. Но здесь останется мой дом, и я буду сюда наведываться, помогать Кушалину в его проблемах. Я его не брошу. И буду помогать всем своим родственникам. Ведь многие из них, когда я вырасту, уже не смогут зарабатывать. Я их не оставлю.
Мы идем по дороге села, в это жаркое утро безлюдному. Пройдет несколько лет, и еще один житель оставит его, несмотря на привязанность к этим местам и нежелание бросать близких.
– А куда будешь поступать?
– Если все пойдет нормально с учебой, было бы неплохо и в МГУ поступить. Это очень хороший университет, и там можно найти много перспектив. Физико-математический факультет, наверное. Не знаю, станет ли краеведение делом моей жизни, но уверен, навсегда останется увлечением.
Подальше рвануть
Он рассказывает, что любит читать о других городах, например, о Петербурге. И в книги по истории России, начиная с княжеских времен, и о крестоносцах, и в фантастику «залезал».
Как и обещал, наш гид показывает монумент, поставленный в начале прошлого века на том месте, где когда-то стоял храм святого архангела Михаила. За монументом есть родник, а перед ним две скамьи и стол. За таким раньше во дворах местные мужики играли в домино. Это место, оказывается, называлось Могильцы: здесь были найдены захоронения. Садимся.
«If you want make friends» – написано на желтой футболке Кирилла. Как и джинсы, он купил ее в прошлом году на деньги, которые сам заработал на сборе черники.
Спрашиваю, есть ли у него друзья.
– Есть, но немного, потому что настоящих друзей найти не очень-то и просто.
Мальчик полагает, что упор надо делать на математику. Ребенок любит историю, но, все взвесив, решил заниматься тем, что может принести какой-то доход. Он восхищается своим краем, бесконечно может рассказывать о его храмах и красотах. Но понимает, что придется уезжать:
– Честно говоря, хотелось бы подальше рвануть. Село умирающее, и никто не знает, как ему помочь. После развала колхоза здесь и работы нормальной не найти.
– Как везде, наверное?
– Нет, в Москве по-другому, город большой. Не пропадешь, если будешь знать, куда идешь. Те, кто сильнее, выбиваются. Я рад, что есть такие люди, которые могут. Так-то мне еще Петербург и Казань нравятся, города красивые. Но я там пока не был.
На месте этого монумента стоял храм святого архангела Михаила
Все хотят в Москву за счастьем, но находят ли его там, пробиваясь всю жизнь куда-то и не живя. Тут волей-неволей и вспоминаешь историю. Кушалино, это одновременно и пожалованная за разыгранный «маскарад» Симеону Бекбулатовичу богатая вотчина, и место ссылки после прихода к власти Бориса Годунова. Так и сегодня малая родина для людей может быть местом жизни, а может восприниматься как ссыльное место, которое хочется покинуть при любой возможности.
Идем дальше. Выходим к широко просматриваемой площади. Здесь все то же, что и несколько веков назад, – торжище. Традиции сохраняются.
В Кушалине Симеон Бекбулатович крестился, сюда же был отправлен после смерти Ивана Грозного. Здесь касимовский хан, который почти год пребывал в звании великого князя всея Руси, прожил самые несчастные годы – великий голод с 1601 по 1603. Он ослеп, был пострижен и сослан в монастырь на Соловки. С каким чувством говорит Кирилл об ослепленном опальном политике, о его бедной жене и оставшихся без наследства детях.
– С чего вообще началось твое увлечение историей?
– Моя семья религиозная, и я давно интересуюсь историей этих храмов и вообще села. Службы у нас проходят в Смоленском храме. Он открылся в 90-е годы, и все еще восстанавливается: строительные леса стоят всегда, сколько себя помню. Я читаю в интернете, прошу покупать мне книги. С информацией помогает мне друг нашей семьи Галина Константиновна Жукова, она хранит архивы.
Каждый раз, проходя мимо церкви с родственниками, когда они приезжают, или с друзьями, Кирилл что-нибудь да и расскажет об истории села. Мальчик колесил на велосипеде смотреть окрестные часовни, отправлял на конкурсы презентации и сочинения, в которых говорил не только о красотах, но и проблемах Кушалина.
— Я хочу, чтобы ему помогли, – говорит он и пока не понимает, что уже помогает сам.
Кирилл хотел бы заниматься экскурсиями на регулярной основе, более того, зарабатывать на этом.
– Месяц назад один дачник из Засколья проходил со своими друзьями и разговаривал про Кушалино. Я услышал, вмешался в их разговор. Извинился конечно, представился и решил им все рассказать. Дал номер своего телефона, мы договорились об экскурсии, но ответа пока что нет.
– Деньги мне очень даже нужны. Заработок у моей семьи небольшой, живем мы не в самом богатом доме. Конечно, не пробиваем самое низкое дно, но и в небесах не летаем. В экономическом плане у нас не срослось, хотя могло бы. Мой дедушка помнил времена, когда лес стоил дешево, можно было бы своими руками смастерить дом…
Сколько сейчас стоит «лес», лучше даже не спрашивать. Кирилл рассказывает все. И эти мелочи не менее занимательные, чем судьба опального князя Симеона.
Например, купаться в реке Кушалке нельзя: вода грязная. Центральная улица, которая ведет к храму, носит имя Ленина. Как и центральная площадь с серебристым бюстом вождя пролетариата. Кирилл живет на улице Пушкина, и здесь же, в ста метрах от его дома, школа. Постоянных жителей села немного – в основном, одни дачники.
– Никто из живущих здесь с теми, кто жил до революции, ничего общего не имеет, – с удивительной для ребенка горечью вдруг заявляет мальчик. – Храм был разворован, интерьер испорчен, священнослужители расстреляны. В Смоленской церкви был клуб, показывали кино. После и склад, и чего тут только не было! Второй пожар уничтожил большую часть фресок в советское время, церкви было нанесено окончательное поражение.
Антикультурная революция
Рассказывая о периодах расцвета Кушалина, наш гид выделяет время Сименона Бекбулатовича и XIX век. А если говорить о производстве, то это, конечно, Советский Союз, когда создавались артели, колхозы, строились дома, развивалась социальная сфера.
На площади Ленина
– Была здесь больница, главврачом которой, кстати, был мой дед Николай Сучков. Кушалино минули все войны. В Великую Отечественную немцы до нас не дошли, хотя рядом, в деревне Чернево, был штаб Калининского фронта. Тем не менее, село пострадало – от нас самих. Церкви разрушались, рядом с нами авиационный полигон находится. И это печально.
Кирилл очень интересно строит свои немного высокопарные фразы. Возможно, это станет его фирменным стилем. Он, кстати, считает себя знатоком архитектуры и может дать совет, как отличить поздний классицизм от раннего и периода его расцвета.
– Перемены преподносила и сама жизнь. Необычное испытание выпало на нашу долю: 19 июля 1839 года случился великий кушалинский пожар. Одна бобылиха – ее изба была там, где сейчас улица Красная слобода, топилась по-черному. Солдаты, которые стояли тогда на постое в селе, хотели выбить раму, а она воспротивилась: «Рама новая!». Изба сгорела полностью, как и все соседние, половина села выгорело. Смоленскому храму огонь тоже нанес ущерб, пострадали интерьеры, но большую часть икон успели вынести. Реликвии, которые тогда удалось спасти, потом пропали, к сожалению… Мне очень не нравится революция: все так радикально. Ленин был за культурную революцию, а она получилась антикультурной. Разве религия не часть культуры?
Этот вопрос повисает в воздухе.
– В 1839 г стали строить новый храм в стиле позднего классицизма. Этот стиль был тогда актуален, а у нас были европейские стандарты, как вы знаете.
Есть у мальчика присущая экскурсоводам и учителям стремление сделать понятной и доступной любую информацию. Рассказывая об архитектуре храма, он считает необходимым пояснить, что такое фронтон и какими бывают своды.
– Здесь можно видеть изящество, которое достигается за счет лаконичности. Вся суть православной архитектуры в том, что она может быть и лаконичной, и очень пестрой, может быть и пафосной, и чрезмерно изящной.
Смоленская церковь с колокольней
Духовская церковь: заглянем внутрь через щель
Если бы можно было так же емко и красиво выразить суть этого человека, то, наверное, прозвучало это так: вся суть его во взрослой книжности и детской бесхитростности, пафосности и хрупкости.
Мальчик предлагает заглянуть внутрь храма через щель. Там только доски, которые, говорит Кирилл, лежат на полу уже два года. «Видите остатки фресок? – Да». Услышав неуверенность в моем голосе, он принимается рассказывать, что там изображено: ангелы, герои священной книги и, конечно, главное лицо, которому этот храм посвящался. Показывает на алтарную часть, застроенную лесами.
– Этот храм меня просто завораживает. Я его люблю во всякое время года, он всегда выглядит прекрасным – и зимой, когда осыпается снегом, и летом, когда находится в свободном полете.
Текст: Оксана Федорова
Фото: Андрей Зубов
