В Тверской области готов к открытию Ржевский мемориал советскому солдату. Торжественная церемония запланирована на 30 июня. По своему масштабу памятник уникален для современной России и, неудивительно, что вся страна следила за ходом работ. Каждый их этап взял под контроль губернатор Игорь Руденя.
Накануне открытия мы вспоминаем, как все начиналось. Вот первое большое интервью, которое весной 2019-го дал РИА «Верхневолжье» один из создателей мемориала, московский скульптор Андрей Коробцов. Тогда до конца было еще далеко и огромная 25-метровая фигура не поднялась у деревни Хорошево под Ржевом.
– Андрей, мы не первый раз беседуем с вами, так как с самого начала следим за этим проектом. Вы не раз повторяли, что работа над Ржевским мемориалом советскому солдату – ваш гражданский долг. Но, возможно, это еще и долг внука и правнука? Долг памяти родным, прошедшим войну?
– Да, это чувство всегда со мной, когда я работаю. Мой дед по материнской линии и его братья были на фронте. Михаил прошел почти всю войну, закончил ее в Будапеште. Павел, еще совсем мальчишка, тоже ушел бить врага, но после тяжелого ранения вернулся домой. А о Николае, к сожалению, я почти ничего не знаю – он пропал без вести… Три брата – три судьбы. Таких судеб были миллионы. И мы с моим соавтором и другом, архитектором Константином Фоминым, попытались «переплавить» их в единый художественный образ.
– А чьи-то конкретные черты держали в памяти? Я читал, что сначала вы хотели лепить своего солдата с персонажа Василия Шукшина из знаменитого фильма Сергея Бондарчука «Они сражались за Родину», но потом решили сделать его «более молодым».
– Нет, конкретного прототипа не было. Это именно собирательный образ. Я изучил множество фотографий советских солдат времен Великой Отечественной. И кое-кто из них мне здорово помог: у одного я взял губы, у другого нос, у третьего взгляд…
– А как вы нашли это замечательное художественное решение – солдата уносят в небо журавли? Вспомнили песню на стихи Гамзатова?
– Вспомнил, правда, не сразу. Это было самым трудным в работе, я спрашивал себя: «Как вообще, по-твоему, это должно выглядеть?!» Художники меня поймут: задумка – это фундамент всей работы. Пока сам не «увидишь» свое произведение в голове, ничего не получится. Сколько мы с Костей бились, сколько эскизов перечеркнули… Сначала журавли были просто клочками одежды бойца и оживать не собирались. Нам хотелось, чтобы солдат словно бы растворялся в воздухе. И тут вдруг осенило: «Стоп! Воздух… Небо… Птицы… Пусть его душа поднимается в небо вместе с журавлями!»
– Монумент будет установлен у ржевской деревни Хорошево, где в войну шли ожесточенные бои. Когда готовились к работе, изучали историю Ржевской битвы, читали литературу о ней?
– И читал, и смотрел, и слушал. Причем столько, что все фильмы, книги и рассказы фронтовиков мне сейчас и не вспомнить. Но самые сильные впечатления – это Симонов, его знаменитая трилогия «Живые и мертвые», «Солдатами не рождаются» и «Последнее лето». Добавлю, что и в основе самого памятника положена литература. Его бы, наверное, не было бы не только без «Журавлей», но и без великого стихотворения Твардовского «Я убит подо Ржевом». И, конечно, мы с Константином не раз приезжали в Хорошево, осматривали место, где будет стоять памятник. На мой взгляд, оно замечательно подходит: здесь достаточно пространства для размещения всего, что задумано, а самое главное, монумент будет прекрасно видно с трассы М-9.
– Андрей, вы окончили Российскую академию живописи, ваяния и зодчества, основанную известным (а многие считают, и великим художником) Ильей Глазуновым. Каким вы запомнили Илью Сергеевича? Думаю, в вашей жизни он сыграл немалую роль.
– Немалую – это очень слабо сказано. Говорю совершенно серьезно: если бы не он, меня бы как скульптора просто не было. Илья Сергеевич не являлся моим непосредственным учителем в академии, но традиционно проводил для нас, студентов, конференции. Впрочем, тут скорее подошло бы слово «беседы» – он говорил об ответственности художника, о судьбах страны и народа, о своем пути художника. И в этом не было никакого пафоса, за всем чувствовалась Личность. Поэтому его слова и запомнились навсегда: «Искусство должно быть понятно, дорого, и тогда оно демократично»… Когда у меня не идет работа, когда чувствую, что впадаю в уныние, то беру и открываю книгу Глазунова «Россия распятая». Для меня это источник вдохновения.
– Наверное, один из многих. Что еще вдохновляет?
– Искусство в самом широком смысле – музыка, кино, литература…
– А балет? Ваша жена – прима-балерина Большого театра Евгения Образцова, вы – автор целой серии скульптур, посвященных супруге и другим артистам балета.
– Да, это поразительно красивое искусство, его невозможно не любить. И оно тоже, конечно, мое вдохновение.
– Значит, когда вы идете на балет, в зале не засыпаете?
– Ни в коем случае!
– Вы сказали, что если бы не Глазунов, то не реализовали бы себя в искусстве. Но ведь наверняка занимались лепкой с детства?
– Занимался, ходил в художественную школу в городе Губкин Белгородской области. Это, кстати, полностью заслуга родителей – они рано заметили, что я увлекаюсь скульптурой. А потом на семейном совете решили, что мне надо продолжать обучение. И отправили в Москву – поступать в вуз. Так что мать и отец по-своему сыграли роль не меньшую, чем Глазунов.
– Ваши родители имеют какое-то отношение к искусству?
– Нет, хотя кто-то по отцовской линии, как мне говорили, обладал художественным даром. Но эти слова, думаю, уже не подтвердить – многие родственники были репрессированы, информации практически никакой. Но у отца с матерью есть вкус, они нередко делают замечания, дают советы. И я к ним прислушиваюсь.
– А к советам друзей?
– Тоже. Даже провожу в интернете своеобразные опросы. Рассылаю фотографии скульптур и прошу написать, кто это, по их мнению – артист, политик, ученый, писатель… Если угадывают правильно, значит, можно не переделывать. На мое счастье, чаще угадывают.
– Ваша галерея скульптурных портретов очень обширна и разнообразна – от царей до киноактеров. Кого в ней пока не хватает?
– Знаете, очень хочется изваять нашу замечательную оперную певицу Анну Нетребко. Я восхищаюсь ее талантом. Пытался связаться с Анной – пока ответа нет. Но от мечты отказываться не собираюсь.
– А чьим учеником в мечтах хотели бы быть?
– О, это огромный список. Навскидку – Леонардо, Микеланджело, Роден, Трубецкой, Кербель… Не так важно, у кого из них учиться – лишь бы взяли в ученики! И дело не в том, чтобы сравниться с ними – нужно равняться на них. По-моему, без такого стремления нельзя ничего добиться в искусстве.
***
Напомним, мемориал строился по инициативе самих ветеранов. Но, может быть, еще больше он нужен тем, кто не знает, что такое война. Недаром необходимые средства собирали на народные пожертвования, в прямом смысле слова всем миром.
«Надеемся, мемориал станет местом притяжения для всех, кому дорога память о великом подвиге нашего народа в Великой Отечественной войне», — сказал губернатор Игорь Руденя 16 июня на заседании совета ЦФО.
