Прямо, не сворачивая: чем живёт единственная в Твери женщина-водитель скорой помощи

В Твери час пик, город встал в пробке, но всё это нас не касается. Скорая несётся по Старому мосту, резво пересекая сплошную. Ничего так не бодрит, как звуки сирены, рассекающие утренний воздух. Одна рука Анастасии маневрирует рычагом коробки передач, вторая — будто приклеилась к рулю. На голове серая бандана, спортивные солнцезащитные очки. Ни волосы, сползающие на лоб, ни солнце не должны мешать.

В такт резко поворачивающей машине раскачиваются бронзовые серёжки в виде двух обнимающихся фигур. Когда автомобили разъезжаются, ощущаешь себя капитаном судна, пробивающегося сквозь море льда. Нельзя сбавлять скорость, иначе…

Я такая одна

Рабочий день у работников центральной подстанции скорой медицинской помощи в Твери начинается рано. У кирпичного двухэтажного здания на Троицкой стоят машины СМП. В кабинах водители заполняют какие-то бланки. Они “отстрелялись”, вернее, отъездили своё. Сутки позади, пора меняться сменами, но перед этим есть время поболтать.

Прямо, не сворачивая: чем живёт единственная в Твери женщина-водитель скорой помощи — Фото: Максим Школьников

У входной двери человек десять — мужчины разных возрастов курят и громко смеются. Единственное, что визуально объединяет их, — синяя спецодежда. Куртки к концу смены небрежно висят на руках, брючины немного задрались. “Синие человечки” отдыхают.

— Алло, Никита, я уже подъезжаю, — прозвенел женский голос в трубке. Это Анастасия Старикова — единственная в Тверской области женщина-водитель скорой помощи.

Сейчас уже мало кого удивишь женщиной за рулём, хотя отголоски нелестных стереотипов время от времени проскальзывают в громких возгласах автолюбителей.

К подстанции подъезжает белоснежная машина с красным крестом на капоте. Не так давно ключи от таких новых «Фордов” главврачам региональных больниц передал губернатор Игорь Руденя.

Анастасия в синей «спецовке» буквально вылетела из машины, бросив в нас «Сейчас подойду». К её выходу совершенно точно не хватало эпичного музыкального трека. Она забежала в серое здание подстанции, куда уже стянулась вся водительская рать, несколько минут назад занимавшее крыльцо.

— Это наш доктор Виктория, — вернувшись к нам, представила она молодую спутницу, одежда которой практически не отличается от водительской. — Сегодня в бригаде нас двое: я и она. Мы «взрослая» неотложка, то есть будем ездить по не очень сложным вызовам. Обещаю, репортаж у вас будет очень крутой, потому что я такая одна.

Женщин в медицине много, но это врачи и медсёстры. А водительское ремесло — «так исторически сложилось» — отдано пока мужчинам.

— Да, мужчины одни, ну и что? Я прекрасно уживаюсь в коллективе. Да и подстанция у нас классная. Я человек общительный, сразу со всеми познакомилась. Зашла в курилку и сказала: “Пацаны, я вас всех никогда по именам не запомню, но вы меня запомните на всю оставшуюся жизнь”, — кажется, термин «пацанка» придуман исключительно для Анастасии. Прямолинейность, никакой вычурной манерности.

Тем временем Виктория заносит в салон машины оранжевый чемодан.

Женщина-казачка

День нашей героини начинается в 5:30. Сначала нужно приготовить завтрак себе, потом — не оставить голодными четырёх кошек и двух собак, живущих в доме.

— А зверей у меня много, я ведь ещё зооволонтёр немножко. И вот вы берёте у меня интервью, а я хочу понять, какую из всего этого можно извлечь выгоду для животных. Может, хотя бы огласку какую. Вот организовала акцию с братом, которая называется «Доброкотик”. Мы на выступлениях продаём игрушки, которые я сама вяжу, — брат Анастасии владеет школой джигитовки на ипподроме. — Часть денег перечисляем на помощь животным.

«Дерзкий» внешний образ Анастасии никак не вяжется с рукоделием. И, например, с варкой борщей. Казалось бы, вот кто может стать знаменосцем феминизма.

— Рукоделием занимаюсь давно. Я ведь женщина, я — казачка. Меня воспитывала бабушка, потому что мама — врач, ей пришлось очень рано выйти на работу. А бабушка, чтобы заниматься своими делами, дала мне нитки и вязальный крючок, показала, что надо делать. Уже став взрослой, я купила себе электрическую прялку…

Не успела Анастасия договорить, как нас окликнула доктор Вика, упаковавшая «багаж» в салон и получив на специальный планшет адрес первого вызова.

Водитель

Внутри скорой два кресла, носилки, розетки и бесконечные шнуры от разных аппаратов. Разбираться в них нет времени — пациент ждёт. И пусть от нас с фотографом ничего не зависит, мы уже чувствуем причастность к чему-то важному. От водителя и врача, сидящих впереди, салон отделён нетолстой стенкой и окошком. Из общей стерильности выбиваются наклеенные картинки с Винни-Пухом, котом Матроскиным и кем-то из «Фиксиков». В последних разбираться нет ни времени, ни желания.

Едем в Заволжский район. Повисшую сосредоточенность разряжает голос автонавигатора. Он помогает водителям скорой ориентироваться по тверским улочкам. Всё в салоне дребезжит: медицинские аппараты, сундучки с медикаментами. От падения их спасают полки с бортиками.

Почти сразу Анастасия включает спецсигналы, которые дают нам право «отступать от правил». Едем на красный, пересекаем сплошную, теперь двойную сплошную. Работу мигалок контролирует синий пульт, прикреплённый у руля и чем-то напоминающий рацию. Сирена включается там же.

Анастасия сосредоточенно смотрит на дорогу. Любой вопрос с моей стороны в этот же момент будет отсечён её суровым взглядом. Водитель скорой, если попадает в аварию, виноват почти всегда. По закону. Ведь это он отступает от ПДД. Врезался — значит, не удостоверился, что пропускают. Помимо спецсигнала есть ещё “крякалка”, которая нужна для привлечения дополнительного внимания водителей и пешеходов. Важнее всего — уверенность, что тебя пропускают.

Нас пытается обогнать таксист. Его действия, скорее, исключения из правил, тем не менее они портят ощущение гордости за общее благоразумие водителей в час пик. Они начинают сами сигналить, если видят хамоватых «коллег».

Заезжаем в очень тесный двор. На часах 7:48. Врач уходит, забрав с собой два чемодана, а мы остаемся с Анастасией. Девять минут — столько мы ехали из Пролетарки до Заволжского, минуя Старый мост.

— Мы должны добраться по адресу в Твери за 19 минут, по району нам дают 59 минут, — поясняет Анастасия, сменившая суровую сосредоточенность на лице спокойной улыбкой ментора. — Я уже никакого адреналина не ощущаю, когда отступаю от правил. Я ж водитель скорой, это моя работа. Помню свою первую смену, у нас был выезд к маленькому ребенку. Его надо было доставить в больницу максимально быстро. Этот фактор помог впервые пересечь сплошную. Для этого водителю нужно приложить усилия, поверьте. Нормальному водителю.

Вдова

Двор, в который мы заехали несколько минут назад, наполнен летним утренним солнцем. До нас ему сложно добраться — преградой становятся листья старых деревьев и сирени. Лавочки у подъездов ждут своих бабушек, детская площадка — мамочек.

— А вы замужем?

— Я вышла замуж в 38 лет, — Анастасия, по всей видимости, отнесла этот вопрос к ряду вполне тактичных, пусть и неожиданных. — Но это второй брак, в первом я вдова. Мне тогда было 20, это была огромная любовь длиной в 15 лет. Я помню, что при нашей первой встрече, минут через 15 после знакомства, он позвал меня замуж. Я спросила, не больной ли он, на что получила ответ: “Ничего страшного, я хочу, чтобы ты была моей женой”. И через год мы поженились. Его звали Андрей. Родители сказали, что я взрослая девочка, сама могу решать, раз такое дело. К тому же они очень строгих православных взглядов, поэтому никаких отношений до брака быть не могло.

Первый супруг Анастасии умер. После его смерти она носила траур несколько лет, пока жизнь не свела её с Алексеем. Это был служебный роман: он дальнобойщик, она — развозит посылки. Оба работали в одной фирме.

— Мы ошиблись домом, — разочарованно произносит Виктория, приближаясь к нам. — Следующий.

Человек не светский

— Да, бывает и такое. Навигатор иногда барахлит, теряется связь, но это не критично. — говорит Анастасия, ловко маневрируя «Фордом» на дворовой улочке. — Теперь точно тот.

Виктория вновь загружается чемоданами, которые весят несколько килограммов. Звонит в домофон, дверь открывается, и врач исчезает в тёмном подъезде.

— Обычно я думаю о своём, пока жду доктора. Читаю иногда. «Псалтирь», например. Я вообще человек не светский, это всё из детства. Отсюда своеобразный стиль в одежде. Я всегда “закрытая”, всегда в головном уборе. Единственное, пост соблюдать не могу из-за профессиональных причин. Мне ни один священник не благословит пост, потому что я должна хорошо питаться, чтобы выполнять свою работу. Это физически тяжело.

Анастасия переходит на рассуждения. Эти мысли её явно волнуют.

— У нас сейчас сильно упал престиж рабочих профессий. У нас много, например, инженеров, они могут рисовать, а строить кому? Без каменщиков, сварщиков, слесарей невозможно. Какая у нас сейчас самая популярная профессия? Блогер. А что он делает? Ну, снимает прикольные видео.

— Но вы ведь сами своего рода блогер: ведёте аккаунт в Инстаграме, делаете заметки.

— Я себя не считаю блогером. У них это основная работа, а я просто время от времени рассказываю о том, как живу, работаю… Нет, без слесарей точно никуда! А сейчас я очень рада, что о врачах вспомнили из-за пандемии. Как будто жареный петух клюнул всех. Ковид начался, начали говорить, что врачи — герои. Но я всегда это знала — моя мама терапевт.

Просто зашла

Виктория на вызове уже больше 15 минут. В среднем столько на одного пациента и уходит, но случаи разнятся. По словам Анастасии, иногда приходится ждать час, в ином случае — буквально пять минут.

Адрес приходит доктору на специальный планшет. Там система отфильтровывает вызовы и направляет докторов на точку. Если по телефону жалуются на давление, тогда едет «неотложка»; если инсульт — линейная бригада; инфаркт — это уже бригада интенсивной терапии, так называемые “биты”.

— Я ушла с предыдущей работы, где занималась доставкой. Сама. Захотелось. И как-то проезжала мимо гаража машин СМП и подумала: а ведь я же всегда хотела спасать людей. Юношеская романтика, — смеётся Анастасия. — А почему бы мне, собственно, не попробовать? Да, я не смогла стать врачом, но ведь я хороший водитель! Я остановилась, просто зашла и сказала: «Возьмите меня, пожалуйста».

И Анастасию взяли, но с испытательным сроком. Для большинства этот период связан с обучением, постепенным вливанием в коллектив, в настоящие рабочие нагрузки. Но наша героиня пришла работать в скорую в разгар пандемии.

— Сначала работала в медэвакуации: возила ковид-пациентов на компьютерную томографию по больницам. Они лечились дома, им нельзя было передвигать на общественном транспорте. А за мной пристально наблюдали. Вручили ключи от большущей девятиместной машины и спросили, смогу ли водить такую махину. А я на МАЗе ездила, мне раз плюнуть. Понятное дело, что в итоге я сама заболела коронавирусом, но с испытательным сроком справилась.

После перенесённого ковида Анастасия всё равно решила сделать прививку. Говорит, что была в числе первых на работе, кто пошёл вакцинироваться. Вместе с врачами из красной зоны.

— Да, у меня и смерть в машине была, — рассказывает Анастасия спокойно. — Ну, все люди умирают. Я могу только помолиться за врачей и новопреставленную душу. Это работа, такое случается. Мне мама сказала, чтобы я была готова к этому. А я готова. Знаете, мой муж ушёл у меня на руках, а после такого ко всему начинаешь относиться иначе. Наверное, поэтому я стараюсь избегать слов “умер”, “смерть”. Кстати, многие врачи тоже. Они говорят “человек ушёл” или “он уходит”.

Это была как раз я

Виктория наконец выходит. Одна. Маска немного сползла под нос, но поправить не выйдет — руки заняты. Врач занимает место рядом с водителем. Поговорить не удаётся, потому что приходит новый адрес.

По Твери работать оперативно несложно. Вернее, со временем привыкаешь. Но что делать, если вызов поступает из района?

— Бывает, что застреваем, когда едем, например, куда-нибудь под Тверь. Тогда на помощь выезжает старый добрый «уазик», а на вызов едет либо другая бригада, либо мы. Как-то коллеги застряли у какого-то села, потому что дорога была в плачевном состоянии. А ехали к больному ребенку. Одна бригада застряла, пришлось вызывать вторую. Во второй как раз была я.

ТОП Тверь писал об этой застрявшей на бездорожье скорой. Все подробности — в нашем материале.

— Но больше, конечно, раздражают не сами дороги, а те, кто по ним передвигается. Мне кажется, «своеобразных» пешеходов даже больше, чем подрезающих водителей. — Анастасия понемногу начинает заводиться. — Было дело, когда я везла ребенка, надо было торопиться. Вылетаю на перекрёсток со всеми включёнными сигналами, меня все видят, все пропускают. Но здесь по зебре идёт женщина, она видит меня, я — её. И понимаю, что это ”танк», она меня не пропустит. Почти крылом её подталкиваю, и в этот момент она поворачивается, и я читаю по губам: “Иди ты на…”.

Напоминаем, если вы встречаете скорую помощь с включенными спецсигналами, то водителям лучше подвинуться вправо или же остановиться и включить «аварийку», а пешеходам рекомендуется как можно скорее покинуть проезжую часть, соблюдая осторожность.

Мы победили рак

Едем на улицу Симеоновскую. Виктория сказала, что там «простая констатация смерти». На месте уже стоит машина конторы ритуальных услуг.

— Ритуальщики всегда раньше нас приезжают, — предвосхищает мой вопрос Анастасия. — Не спрашивайте, для нас это тоже тайна, покрытая мраком. Видимо, чутьё у них.

Или не чутье, а «добрые люди» делятся информацией.

— Откуда у вас такие интересные серьги? В виде двух обнимающихся человеческих фигурок.

— В 2019 году я узнала, что у меня рак молочной железы, — неожиданно начала Анастасия. — У меня была уже была одна операция, грозила вторая. Она лишила бы меня любимой работы, потому что правая рука больше бы не поднялась. Я плакала, была сильно напугана. Но мой муж был со мной. Помню, когда меня первый раз оперировали, он ждал под дверью. А потом говорил: «Кисонька, мы справимся», — ей, очевидно, не хочется вспоминать об этой истории. Но она хочет рассказать о муже.

Супруг Анастасии нашёл для неё онкоцентр в Петербурге, но сам поехать не смог из-за командировки. Он помог ей собрать вещи, рассказал в деталях, как добраться до нужной больницы, посадил в поезд, и Анастасия уехала.

— Меня осматривает онколог, а потом говорит: “Анастасия Анатольевна, не переживайте, никакой второй операции вам не нужно. Но обследование пройти всё же придётся». И я проходила его около трёх месяцев. Лечение, госпитализация. Всё это время мой муж был рядом, пусть и за 600 километров. Он держал меня за руку по телефону. Причём он у меня тихий, флегматичный. Такой человек, который на вопрос о делах скажет «нормально», а то и просто рукой махнёт.

Возвращается Виктория и садится заполнять бумаги. Анастасия продолжает:

— Мы с ним по шесть часов разговаривали по телефону. И так каждый день. Он мне сразу сказал: «Как только ты выпишешься, а ты выпишешься с хорошими результатами, мы тут же полетим в Калининград. Так и вышло: я выписалась с очень хорошими результатами, мне сняли диагноз, и мы отправились в Калининград на неделю. Мы победили рак, а потом объехали буквально всю Калининградскую область. Эти серёжки он мне купил там. И сказал, что мы все время были вместе, и теперь всегда, всю оставшуюся жизнь, мы также будем вместе, как две вот эти вот фигурки.