Почему за маленькими музеями виднеется большое будущее.
Многие, услышав словосочетание «сельский музей», обычно представляют себе примерно такую картину: здание на разбитой улице, одинокая бабушка-билетер при входе и скудная экспозиция, представляющая собой стандартный набор из бюста Ленина и пары деревянных ложек. Между тем, реальность не имеет с этим ничего общего.
В этом мы убедились, когда побывали в селе Васильевском, которое располагается примерно в пятнадцати километрах от Твери. На машине это примерно полчаса езды с учетом городских светофоров и слегка затрудненного трафика при выезде на Бежецкое шоссе. Собственно, это и есть самая большая сложность в путешествии до Васильевского. В пятничный вечер, к примеру, там можно простоять и добрых два часа. Но нам повезло, время мы выбрали удачное, а потому вскоре после отъезда уже проскакиваем на трассу и поворачиваем на Глазково. Оттуда уже, что называется, рукой подать.
Проезжаем через Михайловское – большое село, которое сегодня является центром одноименного поселения и к которому относится Васильевское. А когда-то было наоборот: маленькой «столицей» волости был именно наш пункт назначения, где уже ждет Александр Дылевский, стараниями которого и появился местный музей. Заезжаем в небольшой уютный дворик и готовимся развеять собственные замшелые стереотипы.
Жили-были гвоздари
Оказалось, мы приехали сразу к зданию музея – сейчас он располагается в старинном двухэтажном здании бывшего трактира. Следуем за Александром через узенький коридор, где уже начинается экспозиция: видавшая виды кушетка с разодранной обивкой, стоящая у стены, оказывается мебелью девятнадцатого века. Ее обнаружили в Старицком районе, в одной из разрушенных дворянских усадеб. Несмотря на несколько потрепанный вид, она всем своим видом показывает свое отношение к истории. Это как раз тот случай, когда принято говорить: «умели же люди делать».
Но вот мы входим в помещение музея, где находится основная экспозиция, и глаза начинают в прямом смысле разбегаться по сторонам. Ощущение, будто мы попали одновременно и в музей, и в хозяйственное помещение старинного трактира, где тесно, но при этом очень аккуратно сложены предметы крестьянского быта дореволюционной России. Как водится, начинаем движение с самого начала – от угла к углу, постепенно переходя от одной тематической экспозиции к другой. Очень быстро выясняется, что вещи сложены не в произвольном порядке, а с определенной задумкой: вот, например, инструменты знаменитых васильевских гвоздарей и, как сказали бы в наши время, образцы продукции.
Как поясняет нам Александр Дылевский, вся округа (не только село Васильевское, но и Михайловское, Орудово, а также Изворотень и Стрельниково) занималась одним делом: ковала гвозди. На них – от самых маленьких до огромных – держалась вся экономика местности. О том, насколько популярен был труд васильевских гвоздарей, говорит хотя бы один примечательный факт: при строительстве Старого моста через Волгу в Твери использовались шпильки местных мастеров.
К слову, если уж мы заговорили об этом инженерном сооружении, ставшем своего рода визитной карточкой нашего города, подчеркнем: название Староволжский мост, почему-то получившее распространение в обиходе, является неправильным. Это подтверждает и Александр Дылевский, который знает о Твери не меньше, чем о Васильевском, которое стало для него постоянным местом жительства семь лет назад. Но об этом – чуть позже.
А пока вернемся к гвоздарям. Жизнь у них, как и у многих работяг в то время, была далеко не сахар. В тесном помещении, которое представляло собой сруб, покрытый сверху дерном, сидели одновременно по восемь человек – в страшной духоте и в едком дыму. И трудились они (вдумайтесь!) по пятнадцать часов в сутки. Вставали гвоздари в три часа утра, будили товарищей, колотя в окна домов, и шли в кузницу, оставаясь там до позднего вечера.
Сами мастера своими гвоздями не торговали. Готовая продукция шла перекупщикам, от которых мужики зависели целиком и полностью. При этом ушлые предприниматели, что характерно, были такими же мужиками, крестьянами, только поднявшимися повыше благодаря своей смекалке и умению наладить торговлю. Расчеты перекупщиков с гвоздарями тоже заслуживают особого упоминания: примерно восемьдесят процентов мастер получал ассигнациями (или монетами), то есть живыми деньгами, а оставшиеся двадцать – уже сырьем. Металлом, из которого нужно было сделать еще гвоздей. Так они и жили, зарабатывая себе на хлеб тяжелым и достаточно вредным трудом. По сути, мастера фактически не вылезали из кузницы, и в конце девятнадцатого столетия в ситуацию даже пришлось вмешаться тверскому земству. В Васильевской волости были созданы артели гвоздарей, задуманные для того, чтобы упорядочить систему, но в конце концов они просто развалились – влияние интересантов-перекупщиков было сильнее желания губернии что-то наладить.
Да и само ремесло постепенно, как это ни печально, приходило в упадок. Виной тому – технический прогресс. Если на пике популярности местной продукции в Васильевском и окрестностях работали до пятисот кузниц, в которых неустанно трудились несколько тысяч гвоздарей, то с развитием промышленного производства в них отпала необходимость. Заводские гвозди были дешевле, их было больше, да и делались они быстрее.
Это был серьезный удар для местной микроэкономики, и в волости развилась жуткая нищета. Сельское хозяйство, которые могло бы спасти положение, всерьез развивать, к сожалению, не было возможности – земли в этих местах неплодородные, пахали и сеяли тут мало. Да и не умели в большинстве своем мужики ничем другим заниматься, все время и силы, как мы уже знаем, уходили на ковку гвоздей. Примечательный факт: очень долго, до 1860-х годов, здесь даже не было школы – некому было там учиться, дети гвоздарей сызмальства уходили в профессию.
— Первую школу открыли в соседней деревне Яковлево, — рассказывает Александр Дылевский. – Народу на открытии было множество, родители привели толпу детей. Но уже через неделю классы опустели. В-первых, страдная пора наступила, и нужно было помогать родителям собирать урожай, а во-вторых, уже с девяти лет ребята шли работать в кузницу. Замечу, женщины там тоже трудились – вся семья была занята гвоздарским ремеслом. Света белого они не видели, рано уходили из жизни: легочные болезни были тут широко распространены. Что неудивительно в бесконечном чаду и дыму. А мужиков, к слову, даже называли васильевскими кособокими – из-за длительной работы с тяжелым молотом они быстро становились кривыми, ни о какой красивой осанке и речи не могло идти.
Что удивительно, жизнь гвоздарей описана достаточно подробно, но всерьез изучением местного колорита никто особо не занимался. Нашего собеседника в этом деле вполне можно назвать первопроходцем.
Ось общественного пространства
Конечно же, Васильевский музей – это не только про гвоздарей. На небольшой площади мы в итоге проводим несколько часов, тщательно рассматривая каждый экспонат: угадываем, для чего служила странная ребристая палка под названием «рубель» с ударением на «е», слушаем запись на пластинке, сделанную в пятидесятых годах двадцатого века, удивляемся находчивости предков, создававших прообразы нынешних чемоданчиков для инструментов.
Для нас, незнакомых с крестьянским бытом, происходит одно открытие за другим. Тот же загадочный «рубель» оказывается дедушкой современного утюга – бедные семьи, не имевшие возможности приобрести утюг угольный, гладили им белье. А патефон с граммофоном, как выясняется, отличаются один от другого отсутствием и наличием трубы соответственно. Такая «аппаратура», конечно же, уже относится к несколько другой эпохе, нежели время расцвета гвоздарей. Но на то и богатство музейной экспозиции, чтобы можно было отследить разные срезы истории Васильевской волости. Да чего там говорить – многих других мест Тверской области и России.
Сам Александр Дылевский, тверской журналист и общественник, переехал в Васильевское семь лет назад из региональной столицы. А идея создания сельского музея пришла ему в голову не так давно – в 2017-м. Причем случайно.
— Работая на участке, я находил разные камни, — рассказывает наш собеседник. – Потом оказывалось, что это жернов или, скажем, кузнечный камень, на который ставили наковальню. Много интересных вещей обнаруживались на чердаке. Мы складывали все эти находки, опознавали их, изучали. А потом было решено создать музей – не пылиться же таким ценным вещам.
Вначале экспозиция была маленькой, но потом начала разрастаться – жители Васильевского и других сел приносили Александру настоящие сокровища. Точно так же находили у себя в огородах, на чердаках, просто в чистом поле. Некоторые вещи и вовсе могли сгинуть, если бы не музей. Так, например, огромный деревянный верстак, занимающий целый угол, долгое время стоял у кого-то в сарае, одинокий и никому не нужный. А теперь это чуть ли не центральный экспонат Васильевского музея.
Последнему, кстати, уже стало тесно в небольшом здании старинного трактира. В скором времени музей переедет в помещение побольше – оно находится в соседнем Михайловском, сейчас там пока еще ведутся ремонтные работы.
— И что, музей придется переименовывать? – уточняем мы. – Был Васильевский, станет Михайловский?
— Нет, конечно, — отвечает Александр Дылевский. – Смысл ведь даже не в самом музее, как бы странно это сейчас ни прозвучало. В любом поселении, особенно если мы говорим о деревнях, поселках и малых городах, должна быть точка притяжения. Раньше это была церковь – в селе действовал храм, велись службы, и это формировало общественное пространство. И сейчас во многом так же – храмы действуют, жизнь на селе кипит. Но этим, разумеется, она не ограничивается. Тот же музей – это не самоцель, а попытка создать некую ось общественного пространства в поселении, выделить идентичность территории. Если вы помните, у нас в Васильевском еще есть парк, который мы общими усилиями привели в порядок. Всё это вместе – музей, храмы, рекреационные зоны – формирует ядро территории, делает ее интересной, подчеркивает самобытность.
Перед отъездом мы поднимаемся на колокольню храма Василия Великого. Время вечернее, солнце клонится к закату, и старые кирпичи окрашиваются багрянцем. Сверху открывается потрясающая панорама: мы видим не только соседнее Михайловское, куда должен переехать музей, но и Тверь – трубы ТЭЦ, высотки одного из спальных районов. А еще зеленое море окрестных полей и лесов. И тогда в душе начинает шевелиться что-то древнее, русское и почти полностью утерянное за последние десятилетия.
Мы не беремся оценивать историю – неблагодарное это дело с точки зрения потомков. Нам лишь следует учиться на ошибках и стараться их не повторять, а в идеале исправить там, где это еще возможно. Наша страна, и Тверская область здесь не исключение, прошла через множество непростых периодов. Горели книги и рушились храмы, стиралась сама наша национальная идентичность.
А потому неспроста малые сельские музеи вроде Васильевского сегодня стали трендом: нам по-настоящему интересно, как и чем жили наши предки, мы старательно выискиваем кусочки прошлого и складываем из них мозаику, открывая собственную страну словно исчезнувшую культурную Атлантиду.
И открытий впереди еще великое множество.
Кстати, автор этого текста — писатель и блогер Сергей Савинов снял о Васильевском музее получасовой ролик-экскурсию.
Сергей САВИНОВ
