Над занятой немцами русской деревней появляется легкий самолет с красными звездами на крыльях. Он облетает позиции, вызывая, на первый взгляд, панику в рядах противника. На самом же деле перемещения солдат Вермахта носят сугубо функциональный характер – они знают, чем грозит появление советского самолета, и готовятся отражать атаку.
Вскоре раздается оглушительная канонада, в воздух взлетают комья земли, округу заволакивает едким сизым дымом. Это советские войска начали артподготовку, ровняя с землей немецкие укрепления и прореживая пехоту. И вот на окраине деревни появляются первые фигурки в знакомой форме. Они стреляют из ППШ и винтовок Мосина, то один, то другой падает, сраженный немецкой пулей. Но атака русских неумолима, и вражеское сопротивление захлебывается. Раздается громовое «Ура!», над освобожденной деревней взвивается красный флаг, а зрители, не сдерживая эмоций, аплодируют, кричат и свистят… Кто-то даже плачет.
Таким было мое знакомство с военно-исторической реконструкцией (на профессиональном сленге их называют «реконы»). Под Тверью тогда показали один из многочисленных эпизодов Великой Отечественной войны, затем было масштабное действо под Ржевом – уже с привлечением техники и гораздо большего количества участников. И таких мероприятий в стране проводится великое множество, особенно в памятные дни, связанные со знаковыми событиями ушедшей войны.
Специально для «ТОП Тверь» мы встретились и поговорили с одним из тех самых людей, кто изображает бойцов прошлого. Откуда они берут оружие и экипировку? Допустимо ли надевать на себя форму бывшего противника? Наконец, кому и зачем нужны подобные военные игры?
На все эти и другие каверзные вопросы о необычном хобби отвечает тверской реконструктор Иван Загумённов.
Не про пуговки, а про память
– Насколько я знаю, твое образование и род деятельности никак не связаны ни с историей, ни с военным делом. Почему ты все же решил этим заниматься?
– Мой отец и оба деда – военные, и все мое детство прошло в гарнизонах. Собственно, это и предопределило ряд моих увлечений, и той же военной историей я заинтересовался еще с ранних лет. Поначалу это была техника времен Второй мировой, потом этот круг расширился. А собственно реконструкцией я начал заниматься еще в 2013 году. Мы познакомились с Михаилом Бондиным, который тогда как раз перебрался в Тверь из Калининграда и решил основать в нашем городе военно-исторический клуб. Как он мне рассказывал, там таких клубов очень много, он был участником одного из них, вот и пригодился опыт. Сейчас, кстати, Михаил живет в Москве и работает на «Мосфильме» – консультирует киношников по истории и периодически сам снимается. А тогда мы вместе с ним занимались реконструкцией, это был мой первый военно-исторический клуб, и с тех пор я как раз начал интересоваться формой и личными вещами, которые были у бойца времен Великой Отечественной войны. Мне понравилось находить и изучать мелкие нюансы вроде конструкции касок. Как это все устроено, какие детали есть…
– А для чего все это надевать на себя? Зачем реконструктор примеряет образ бойца прошлого?
– Каждый вкладывает в это увлечение свой смысл. Это я понял, пообщавшись с большим количеством единомышленников. Кто-то, к примеру, коллекционирует реликвии времен войны, охотится за редкостями – оружием, предметами солдатского быта. А для других реконструкция – это попытка сохранить нашу военную историю, наши боевые традиции. И не просто сохранить, но и показать современному обществу, как это все было на самом деле. Не на фотографиях, не на видео, а вживую.
Разумеется, есть и такие, кому, попросту говоря, нужна «движуха». Они, как правило, менее внимательны к деталям. Настолько, что для реконструкции событий Великой Отечественной берут шинель уже брежневской эпохи, которая просто очень похожа на ту, что тогда использовалась. В итоге получается минимальный комплект, собранный на скорую руку. Для таких людей это просто интересное увлечение, они не задумываются всерьез над корректностью образов.
Но большинство людей вкладывают в это такой же смысл, как и я – сохранение истории и воинской традиции. Как это было, как выглядели бойцы нашей армии и армии противника. Все знают историю Великой Отечественной, пусть даже поверхностно, но не все представляют, как выглядела та же немецкая экипировка. Там же огромное количество нюансов – она насыщена элементами и в плане комфорта, и в плане спецприспособлений.
– На мой взгляд, здесь возникает противоречие – мы говорим о сохранении наших воинских традиций и тут же обсуждаем немецкую экипировку…
– Прежде всего мы говорим о военной истории. Нужно показывать и тех, и других участников той войны – с точки зрения, подчеркну, технических деталей. Военно-историческая реконструкция невозможна без тех, кто должен облачиться в форму бывшего противника. Кто-то, конечно же, принципиально ее не надевает, занимается исключительно нашими войсками. К примеру, в клубе, где я состою сейчас, реконструируется РККА – Рабоче-крестьянская Красная армия. Но в реальности у нас был конкретный противник, и, как я уже говорил, кто-то обязательно должен играть противоборствующую сторону – чтобы все было максимально достоверно.
И раз уж мы вообще заговорили о достоверности, то неважно, какую сторону ты реконструируешь – в любом случае нужно соблюдать правильный дресс-код. У тебя должен быть аутентичный комплект униформы, все детали должны соответствовать облику изображаемого тобой бойца. Если ты пехотинец, то у тебя и униформа должна быть соответствующая, а не танкистский шлем или летные штаны, потому что они теплые. Смешивать нельзя, нужно собрать штатный комплект, который был принят. Это бывает очень трудно, потому что времени прошло очень много, а есть люди, которые хотят использовать не современную заводскую реплику, а настоящую, аутентичную вещь. Найти их становится все труднее.
– С такими знаниями и скрупулезным подходом, наверное, порой тяжело смотреть историческое кино?
– Бывает, взгляд цепляется за ошибки, и ты немного огорчаешься. Теряется ценность фильма. Ведь можно же было сделать лучше, с кем-то проконсультироваться и показать нормально, как оно должно быть. Но потом понимаешь, что фильм не про это – не про пуговки, а про память.
Чтобы не попасть под танк
– Расскажи, как организуются военно-исторические конструкции. Ведь для человека со стороны это выглядит очень сложно – собрать людей, технику, все это упорядочить…
– Организаторы – это, как правило, сами реконструкторы, только наиболее опытные. Они продумывают план мероприятия, согласовывают его, продумывают все детали, ведут переговоры с владельцами техники, курируют прибытие и размещение различных клубов – ведь участники из самых разных регионов едут. А в каждом клубе уже есть свой ответственный человек, который занимается заявками и информационным обеспечением. У нас этим занимаюсь как раз я. С руководством клуба мы согласовываем место, куда едем (Ржев, Подмосковье и т.д.), формат участия, и дальше я уже провожу подготовку. Тут важно еще помнить, что хобби, мягко говоря, нестандартное и связано с определенным риском для здоровья. Поэтому технику безопасности все должны знать как свои пять пальцев.
– Со стороны реконструкция действительно выглядит как настоящий бой. Как удается избежать хаоса и путаницы?
– Хаоса можно избежать, если тщательно все продумать. На каждом фестивале, куда нас приглашают, в зависимости от количества участников разыгрывается определенный сценарий. Организаторы обычно стараются максимально приблизить действо к тому, что на самом деле было на том участке фронта. Если мы, например, говорим о Бородинской реконструкции – это контрнаступление под Москвой в конце 1941 года. Из этого уже вытекают требования к униформе. Скажем, советские бойцы не могут быть экипированы шинелями с погонами, потому что их ввели только в начале 1943-го. То же самое и по другой стороне, по немцам – важно учесть все детали.
Естественно, сам бой показывается в достаточно упрощенном виде, но с правильным смыслом. Для этого расписываются роли, и к ним нужно относиться серьезно. Даже если реконструктору по сценарию предстоит «погибнуть» в первой волне. Конечно, обидно, когда человек едет откуда-нибудь из Питера и с первых же минут вынужден изображать труп, валяясь в итоге на поле целый час. Но что делать – тут важно показать реалистичность событий.
– Насколько это бывает опасно? Все-таки на поле боя рвутся взрывпакеты и движутся тяжелые машины, в том числе танки.
– Как я уже говорил, технику безопасности нужно знать и выполнять ее требования неукоснительно. Участники также должны быть максимально проинформированы о поле, на котором будет происходить действо. И, конечно же, нельзя забывать, где ты находишься, нужно быть предельно внимательным. Бывало, что людям пальцы отрывало взрывами. Или, что еще страшнее, пехотинцы в пылу сражения спрыгивали с танка и попадали под гусеницы… По-настоящему, подчеркну. Вот чтобы такого не было, все четко оговаривается заранее и должно выполняться беспрекословно.
– Если уйти от таких крайних случаев, с какими еще трудностями приходится сталкиваться на «реконах»?
– Бывают проблемы в плане организации боя – обычно на фестивалях по Великой Отечественной не используют рации, чтобы не портить аутентичную атмосферу и вид бойцов. Поэтому корректировка действий идет по полевым телефонам, как в те времена. Соответственно, есть связисты, которые тянут кабель. Но тут кто-то задевает его ногой, он рвется, связь накрывается. Нарушается координация боя, посылаются бойцы с донесениями, по ним открывается шквальный огонь… Случается и неумелое управление боем, когда что-то в последний момент поменялось, а не до всех эти изменения вовремя донесли. А бывает, что кто-то просто сам неправильно понял команду.
– А как обычно проходит быт реконструктора, когда не идет бой?
– Сложно, но мы с этим привыкли мириться. Бывает, что приходится жить в палатках, иногда в местных ДК. Или вот, к примеру, когда мы едем в Подмосковье, в Лызлово, там нас размещают в школьном спортзале. Спим на полу. Но мы мало того, что не страдаем, мы еще и этого хотим (здесь Иван широко улыбается. – прим. «ТОП Тверь»). Главное, собраться всем вместе, потому что единомышленников по этому хобби не так много, а когда появляется возможность собраться вместе, радость встречи нас окрыляет. И я сейчас не для красного словца так говорю. Мы всегда за то, чтобы пообщаться и почаще видеться. Особенно тяжело сейчас, в период пандемии. Я, к примеру, уже год не был на реконструкциях. Из-за временных ограничений фестивали сейчас не проводятся в прежнем виде, поэтому клубы, в том числе наш, находятся в режиме ожидания.
Надел шинель — не твори дичь
– Иван, скажи, у реконструкторов есть какой-то профессиональный кодекс, как, например, у охотников?
– Конечно же, существуют писаные и неписаные правила, как себя следует вести. Прежде всего нужно чтить военную историю и всегда помнить об этой страшной войне, сколько наших соотечественников полегло. Мы не можем позволить себе забыть об этом. И все, что мы делаем, нужно именно для того, чтобы сохранить память о тех событиях. А потому хождение в униформе – это не веселое времяпрепровождение, в этом заключается определенный смысл. Ты не просто так на себя надел эту шинель, ты взял на себя, пусть и на какой-то короткий период, определенные обязательства – в том числе морально-этические. И не надо творить полнейшую дичь.
Самая простая ситуация – на «реконе» вместо стройно идущей в атаку первой линии несется толпа народу. Все орут, непонятно что происходит, никто не «погибает». По людям стреляют, а они этот факт просто игнорируют. На сленге это называется «маклаудить» – по имени персонажа из известного фильма «Горец», бессмертного Дункана Маклауда. Работает по такому «горцу» немецкий пулемет, по правилам и по логике боец должен «погибнуть», а он с двумя стволами куда-то там идет, превращая серьезное действие в фарс. Есть такие, кому хочется куража. Это неправильно.
На поле необходимо четко следовать правилам, слушаться командира. До тебя будет доведен сценарий, тебе нужно его придерживаться. А еще нельзя бежать и улыбаться. Нужно по максимуму отыграть эту роль, ведь люди ходили в атаку совсем с другими эмоциями. Это же все было по-настоящему. Твоя задача – показать вживую какой-то короткий эпизод войны. Нужно быть серьезным и показывать эмоции, близкие к тем, что испытывали наши предки. Не нужно палить с двух рук, изображая из себя Индиану Джонса или Джеймса Бонда, как в компьютерной игре.
К сожалению, еще у некоторых людей бывают перегибы по идеологическим моментам. Я лично такое замечал за отдельными ребятами, которые реконструируют немецкую армию.
– Я правильно понимаю, что среди них есть те, которые не просто переодеваются в немцев, но и придерживаются их идеологии?!
– Таких не много, чтобы ты понимал. Но они есть, это факт. Подавляющее большинство реконструкторов к таким людям относится, мягко говоря, не очень одобрительно. Так как наше сообщество довольно-таки маленькое, все друг друга знают, и информация разносится очень быстро. Поэтому со временем таких «идеологических» просто перестанут приглашать на мероприятия – кто знает, что им придет в голову. Например, оскорбить чью-то память… Разумеется, сначала они ограничатся предупреждением, но если человек не понимает, будут применены и более жесткие меры.
– Я слышал, существует негласный запрет на реконструкцию отрядов СС…
– Такого запрета на самом деле нет. Довольно большое количество клубов реконструируют такие подразделения, пусть это и запятнавшие себя войска… Но все же это было, и в рядах противника были люди в форме с рунами. Это история, нужно понимать, что она порой неприглядна. И потому должна быть донесена максимально достоверно.
Если уж мы об этом заговорили, на некоторые мероприятия приглашаются только войска вермахта. Потому что если исторически на том участке фронта не было войск СС, то зачем перевирать факты? Возможно, отсюда и пошел ошибочный слух о запрете.
– Мы все это время говорим о реконструкции событий Великой Отечественной. Но ведь есть те, кто интересуется историей Второй мировой в целом?
– Есть такие, конечно. Вообще, существуют военно-исторические клубы по разным эпохам и армиям. И по Второй мировой, и по Первой. Реконструируются румынские войска, финские, американские. Например, если на каком-нибудь фестивале показывается бой при высадке союзников в Нормандии, то будут привлечены реконструкторы по союзническим армиям и по немецкой.
Пулемет по цене автомобиля
– Иван, ты постоянно подчеркиваешь, что все должно быть максимально достоверным. Как этого добиться?
– Помочь в этом могут исторические фотографии, где изображены солдаты, их экипировка и быт. Вольности, конечно, имели место и в реальности, но они всегда чем-то обусловлены – к примеру, бывало, что солдаты перемещали саперные лопатки к груди, чтобы защитить сердце от пули. Однако важно эту грань не переходить, и если уж ты решился заниматься реконструкцией, тебе придется быть очень внимательным и соответствовать внешнему виду.
– В основном откуда берутся вещи? И как решается вопрос с оружием?
– Действительно, оружие – это самый сложный элемент в реконструкции образа бойца. Чтобы его использовать, оно должно быть охолощенным, списанным. Оно никогда уже не будет боевым, не сможет стрелять. Для этого оружие проходит на производстве специальную процедуру охолощения, после чего выдается специальный документ, где описано, какие процедуры совершены. Например, ставятся шпильки в ствол, выполняются определенные манипуляции с затвором. И в документах обязательно должно быть указание, что это оружие не является боевым. В итоге оно может лишь производить шум и небольшой визуальный эффект, когда сгорающий порох вырывается из канала ствола. Но пуля по этому стволу уже никогда не пройдет.
А еще это самый затратный элемент из твоего комплекта. Ведь чем более ранний образец ты решишь использовать, тем сложнее его будет достать. На поиски может уйти и год, и два. Рынок сужается, цена растет.
Если мы говорим о форме, найти что-то целое, сохранившееся, очень сложно. Но большую часть одежды тебе могут пошить из той же самой ткани, что использовалась тогда. Причем пошьют очень качественно.
Есть большое количество производителей, которые делают реплики. А так основные источники аутентичных деталей – аукционы, магазины, группы по интересам. Если мастер-реставратор, с которым ты договоришься, толковый, он сможет вдохнуть в старинную вещь вторую жизнь. Вообще, не исключено, что нечто действительно ценное ты можешь найти на барахолке.
– По ценнику насколько обременительно такое хобби?
– Как я уже сказал, самое дорогое – это охолощенное оружие. Если на холостую винтовку Мосина цены раньше были в районе 25-30 тысяч рублей, сейчас стоимость приближена к 50 тысячам. Или, скажем, еще лет пять назад «Маузер» с завода можно было приобрести за 75 тысяч, а сейчас он уже стоит 120 тысяч рублей и больше. Автоматическое оружие (мы по-прежнему говорим об охолощенном, то есть не боевом оружии. – прим. «ТОП Тверь»), естественно, дороже. Бывает, что редкий пулемет стоит как машина. Если говорить об обмундировании, то каски могут стоить сотни тысяч рублей – в зависимости от рода войск, сохранности. Ценники, бывает, проскальзывают и больше миллиона. Коллекционеры за всем этим охотятся. А может, тебе повезет, и ты найдешь эту каску на чердаке в деревне. Шинель, если она новодельная, стоит в районе 12-15 тысяч рублей.
Короче говоря, на реконструкциях ты точно не заработаешь, хобби затратное. Лично я, наверное, больше половины однокомнатной квартиры в него вложил, если посчитать по стоимости. Униформа одной страны, другой, зимняя, летняя, по 1943 году и прочее, прочее. Ездишь за свой счет, никто тебе за это не заплатит. Так что, если уж решил заниматься, нужно это понимать. И в любом случае у тебя все должно быть достойно, иначе в увлечении реконструкцией нет никакого смысла.
Беседовал Сергей САВИНОВ
