Мы говорим урывками – по телефону, порой звуковушками. По-другому никак, потому что мой собеседник находится то в Москве, то в Медыни Калужской области. Сейчас лето, у киношников максимально активная пора. Он стоит в пробке, я сижу за компьютером, но чаще мы оба на ходу.
Говорим о кино, о войне, об актерах и режиссерах. А еще – о Твери, откуда уехал мой собеседник. Зовут его Михаил Бондин, он ассистент по военному костюму студии «Военфильм» Игоря Угольникова. Офис находится в Архангельском, недалеко от Красногорска, в Музее техники Вадима Задорожного. Но основной движ происходит в Медыни – именно там выстроены декорации, выкопаны траншеи, стоят боевые машины для съемок, причем оригинальные, не современные копии, и на ходу.
Дорога от Москвы до Медыни и обратно – основной спутник нашего разговора.
В атмосфере секретности
– Расскажи, чем конкретно ты занимаешься.
– Фактически я полностью заведую костюмерной, отвечаю за нее. Готовлю костюмы, консультирую другие студии, которые берут у нас реквизит напрокат – для своих съемок. И, конечно, участвую в создании проектов «Военфильма». Сейчас как раз идет подготовка к новому фильму, работа над ним начнется в сентябре.
– Что за фильм?
– Пока, к сожалению, не могу сказать, это коммерческая тайна. Если потом еще раз пригласишь меня на интервью, с удовольствием поделюсь подробностями. Но кино, разумеется, о Великой Отечественной войне. Это основная эпоха, над которой работает «Военфильм». Наш директор Игорь Угольников увлекается темой ВОВ, поэтому и основной акцент делается на ней.
– Как вышло, что ты стал этим заниматься? С чего все началось?
– Лет семнадцать назад я всерьез увлекся военно-исторической реконструкцией. Тоже как раз по Великой Отечественной. Меня всегда интересовала военная форма, я подробно изучал ее в деталях – вплоть до нижнего белья. Причем я говорю сейчас и о немецких мундирах, и о форме бойцов РККА.
– Как это обычно происходит?
– На первый взгляд просто. Собираешь комплекты костюмов, изучаешь энциклопедии, справочники. Но чтобы все это было действительно исторично, нужно очень глубоко вникать в тему, в эпоху, разбираться в мельчайших тонкостях. И здесь нужно сказать, что страсть к историческому костюму у меня еще с детства. Я читал книги о Великой Отечественной, смотрел фильмы. А потом, как представилась возможность, вступил в один из тверских клубов военно-исторической реконструкции. Когда ты впервые в таком участвуешь, это просто отвал башки. Извини за такой оборот, но по-другому описать сложно. Все вокруг стреляют, ревут боевые машины тех лет. Непередаваемые ощущения.
– И как это увлечение переросло в кино?
– У меня было две мечты. Военно-историческая реконструкция и кинематограф. Первая сбылась, а ко второй было уже грех не стремиться. Тем более что в кино меня привела как раз-таки моя любовь к истории и костюмам. Еще мы с клубом снимали ролики на тему Великой Отечественной, любительские короткометражки. Да, это было отчасти наивно, но все же неотъемлемая часть большого пути. И вот однажды нас пригласили на съемки.
Бросить все и уехать
– Что это был за фильм и кого ты сыграл?
– Это был ремейк советского фильма «А зори здесь тихие» Рената Давлетьярова, премьера состоялась в 2015-м. Мне дали небольшой эпизод – я тот самый немецкий солдат, который расстреливает маму Сони Гурвич. Фактически это первый опыт в большом кино. Потом уже появились другие предложения, заодно я прошел очень хорошую школу актерского мастерства в «Ориент-32А», тверском театре-студии. Играл самые разные характерные роли. Параллельно с этим участвовал в кинопроектах. А хотелось большего.
– И когда решил перебраться в Москву?
– В 2017-м. На тот момент я еще постоянно проживал в Твери, у меня была основная работа – я был менеджером по продажам, трудился в офисе. Но кино, как я уже говорил, было мечтой. И мечта перевесила. Мне пришлось уволиться, о чем я ни капли не сожалею. Переехал в Москву, чтобы открыть новую страничку своей жизни.
– Тяжело было?
– Ты знаешь, и вправду непросто. Ладно работа, но в Твери ведь остались родственники и друзья. Очень не хотелось переезжать, но я переборол страх и решился. Меня тогда пригласили сразу на два проекта: на одном я был бригадиром реконструкторов, на втором – уже консультантом по костюмам. Потом предложений особо не было, но я все равно не сидел сложа руки. Участвовал в массовках – деньги небольшие, зато их все же платят. А еще это опыт. Бывало, что приглашали в качестве костюмера.
– Что тебе показалось сложнее всего?
– В Москве я столкнулся с тем, что летом проектов очень много, бывает, и без выходных приходится работать. А в межсезонье, весной и осенью, снимают, наоборот, очень мало. Когда у тебя нет постоянной занятости, это трудно. Перебивайся чем хочешь. Вообще, первые несколько лет были самыми нестабильными – в 2018-м Россия принимала ЧМ по футболу, было особо не до съемок, а вскоре, нетрудно догадаться, ударил ковид. В 2020-м вообще, считай, ничего не снимали. Но я выдержал, потому что сразу сказал себе: это все временные трудности, и если верить в себя, в свою мечту, все будет хорошо. В итоге я остался в профессии, и сейчас у меня много работы на «Военфильме», плюс сторонние проекты.
Главный по костюмам
– В какой момент случился тот самый поворот в жизни?
– Не так давно, кстати. Сначала я отработал как вольнонаемный на двух проектах студии «Военфильм». Это «Позывной «Журавли»» (2023), мини-сериал для НТВ, и история о московских ополченцах – «По зову сердца» (2024).
– И кем ты там отработал?
– Все в той же сфере – консультантом по военно-историческому костюму. Развешивал, упорядочивал, нумеровал, подбирал, следил за достоверностью.
– И потом?..
– Когда закончились съемки, мне предложили перейти в штат.
– Как к этому всему отнеслись дома? Наверное, к этому моменту уже уговаривали вернуться?
– Конечно же, все изначально по-разному отнеслись к моему переезду. Родители, с одной стороны, были рады, что я выбрал творческую работу, а с другой, понимали, что это занятие непостоянное. Особенно мама настаивала, что нужно найти стабильную работу. А тут еще все то, о чем мы с тобой говорили… То проектов нет, то футбол, то ковид. Но я все равно шел к мечте. Знаешь, как в той мудрости – найдите себе занятие по душе, и вы не будете работать ни дня. Желаемого всегда можно достичь, если поставить цель и не опускать рук, идти вперед. И вот, когда меня взяли в штат «Военфильма», и я проработал полгода со стабильным окладом, родители наконец-то выдохнули с облегчением, успокоились. Они очень рады за меня, счастливы.
– Но в то же самое время ты теперь далеко от них.
– Да, и от друзей тоже. С теми, кто остался в Твери, я вынужден общаться гораздо реже. Дело исключительно во времени – его катастрофически не хватает. Так что домой езжу редко, но спасают соцсети, мессенджеры. К родителям, конечно же, стараюсь приезжать, навещаю их при первой возможности.
– Возникают хоть иногда мысли вернуться?
– В Тверь? Скорее, конечно, нет. Это мой родной город, там много друзей, родители, но в Москве, а особенно в Медыни мне нравится больше. Здесь я занимаюсь любимым делом, у меня просто нет возможности и времени скучать. Хотя по друзьям и родным все же скучаю, от этого никуда не деться.
Об актерах и режиссерах
– В каких проектах ты бы точно не стал участвовать?
– Неожиданный вопрос… Наверное, в том, что называется «18+». Вот здесь точно не стал бы. И уж, конечно, не в откровенной чернухе. Больше всего, как ты понимаешь, меня увлекает тема Великой Отечественной, современные же проекты не всегда интересуют, особенно про ментов и бандитов. Не знаю, если честно, кто сейчас это смотрит.
– Хотелось бы поработать в иностранном кино?
– Да, это был бы интересный опыт. Впрочем, я участвовал в российском проекте, где было много иностранных звезд – Клаус Шиндлер, Шарлотта Харвуд, Карстен Нёргор. Это «Нюрнберг» Николая Лебедева (премьера состоялась в 2023 году. – прим. «ТОП Тверь»). Фактически один из первых по-настоящему больших проектов после первой волны ковида, еще в 2020-м. Я отвечал там за костюмы, это был настоящий костюмерный цех. Мы с коллегами следили, чтобы все было в порядке. Стирали, отглаживали, готовили к съемкам. Было непросто – проверить и поправить мундиры буквально на толпе актеров массовых сцен. Работа масштабная, интересная. Основной процесс проходил на «Мосфильме». Художникам надо отдать должное – они создали декорации со 100-процентным совпадением. Смотришь на архивные фотографии и не видишь разницы.
– А с кем из актеров удалось тесно поработать?
– Из иностранных, если уж мы об этом заговорили, трудились с Вольфгангом Черни, это актер из Австрии, но сейчас он плотно занят в России, живет в Москве. И очень хорошо уже говорит по-русски. С другими актерами я тоже общался, но через переводчика.
– А из российских кого бы ты выделил?
– Из наших посчастливилось поработать с Сергеем Безруковым и Евгением Мироновым. Последний меня, к слову, очень впечатлил – он из тех, на кого смотришь и не понимаешь, как человек может выдержать такие нагрузки. Настолько выносливый! Он после смены на съемочной площадке ехал играть в театр, ты представляешь? И вот что меня особенно поразило. Съемки велись летом, стояла жара, а по сюжету – прохладная осень, актеры должны быть в шинелях. Миронов снимался так всю смену, не подав виду. Не ныл, просто принимал как должное. Я подходил к нему, предлагал расстегнуть шинель или хотя бы ослабить ремни, пуговицы, он отказывался и говорил: «Я потерплю». Вот на него можно и нужно равняться. Несмотря на все тяготы, он старается сделать качественно, это вызывает уважение. Кстати, у нас таких актеров много, чему я очень рад.
– А есть те, кто ноет?
– Бывают, конечно, капризные актеры, с ними приходится повозиться. Вот, например, подобрали обувь – он говорит, что все хорошо, а потом вдруг стелечки нужны. Такие нюансы тоже бывают. Но капризных все же не так много. Или просто мне таких мало встречалось.
– А вообще, хороший актер – он какой?
– Это очень глубокий вопрос, так сразу на него не ответишь… Ты должен любить свою работу, тогда и люди будут ее ценить, получать удовольствие от того, что ты делаешь. Если актер через «не хочу» трудится, чтобы денег заработать или славу снискать, то никакого удовлетворения и тем более удовольствия не будет. Да и люди это сразу увидят, не поймут. Еще, конечно, навыки нужны, это ведь тоже профессия, а не просто на камеру поулыбаться. Надо пройти минимальный курс актерского мастерства, получить базу – как вести себя в кадре, как взаимодействовать с другими актерами. И это только начало.
– Об актерах поговорили, давай теперь о режиссерах. Кого бы ты выделил?
– Из тех, с кем мне довелось поработать, я бы многих отметил. Тот же Ренат Давлетьяров. Или Николай Лебедев – мне очень понравился его взгляд на профессию. Мало кто так видит сцену, как он. Пусть я сам не особо сведущий в режиссерской работе, но мне довелось участвовать во многих проектах, и я вижу разницу. Кто-то работает по классике – крупные планы, «восьмерочки», детали. А у Лебедева – заход через декорации, через зеркало, много интересных ракурсов. Это необычно, это вызывает интерес, любопытство. Но все равно у каждого режиссера есть своя фишечка, можно сказать, профессиональный почерк.
О снах и книгах
– Я знаю, что ты не только работаешь в кино, но и пишешь книги. А что дальше? Какова твоя главная цель? Чего ты хочешь добиться?
– Как мы с тобой говорили, у меня было две мечты – реконструкция Великой Отечественной войны и работа в кино. Обе исполнились. Но, конечно же, мне хочется развиваться дальше, может, даже попробовать себя в качестве режиссера. Я не только пишу книги, но и перерабатываю свои истории в сценарии. Очень хотелось бы снять по ним фильмы. Для начала короткометражки, потом полный метр.
– Что тебя вдохновляет?
– Военная история. А еще мне снятся интересные красочные сны, которые я потом прокручиваю в голове и на их основе придумываю сюжеты для книг.
– Не боишься нейросетей? Мы говорили недавно с твоим коллегой по киношному цеху, режиссером, я ему задал тот же вопрос. Интересно твое мнение.
– Я и сам пользовался нейросетями, делал обложки и иллюстрации для своих книг. С одной стороны, это будущее. А с другой, скоро настолько все будет поглощено искусственным интеллектом, что человеку ничего не останется. Палка о двух концах. Вроде бы круто, а в то же время – душа пропадает. Посмотрел и выкинул из головы. А то, что сделано с душой, ты не забудешь. Поэтому нет, не боюсь.
Не забыть и не простить
– Что происходит, на твой взгляд, с российским кинематографом?
– Мне кажется, он возрождается. От сериалов среднего качества никуда не деться, их же в любом случае кто-то смотрит. Но есть и весьма достойные фильмы российского производства, за которые не стыдно. Правда, до уровня советских картин им еще далеко, если в целом. Хотя есть такие, которые почти сравнялись.
– Не перебор ли с патриотизмом в российском кино? И не слишком ли много снимается лент о войне?
– Я считаю, что нет. Если мы говорим про войну, это очень важно – помнить о подвиге дедов, отцов и прадедов, которые доблестно сражались за то, чтобы мы с тобой могли вот так вот спокойно обо всем этом рассуждать. Казалось бы, надо наоборот – про мир, про созидание снимать. Но все же нельзя забывать, какой ценой нам досталась Победа. Жаль, конечно, что многое в нашем кинематографе высосано из пальца, но есть, как я говорил, и хорошее, правильное кино. Есть «Брестская крепость», «28 панфиловцев», «Подольские курсанты», которых снимали, кстати, на «Военфильме». Да, основная масса – это все же развлекательное кино. Но в то же время я, например, понимаю, что всю правду в кино не покажешь. Не каждый сможет на это смотреть, не все выдержат.
Беседовал Сергей САВИНОВ
Читайте также:
«Маклауды» и танки: тверской реконструктор рассказал о дорогом и опасном хобби
«Нейросеть не споткнется, а от робота не уйдет жена»: интервью с тверским режиссером Александром Аверкиевым
