Говорим с тверским режиссером об искусственном интеллекте, региональном кино и границах творчества
Четыре года назад ковид во многом расставил точки над ё. В частности, он разрушил стереотип, будто творческая или высокооплачиваемая работа возможна только в Москве. И сегодня спросить успешного человека, почему он, такой умный, до сих пор не в столице, равносильно заявлению, будто земля плоская.
Живя в регионе, ты можешь писать книги или разрабатывать мобильные приложения. Но как быть, например, с музыкой и кинематографом? Можно ли снимать фильмы в Твери и быть известным не только среди друзей? Отвечает режиссер Александр Аверкиев, чья лента «Вокзал»* есть в подписке на одном из популярных стриминговых сервисов, а снятые им клипы и короткометражки исчисляются десятками.
Мы сидим с Александром в одной из тверских кофеен, потягиваем американо и обсуждаем искусственный интеллект, крутость Джеки Чана и региональный кинематограф, а также пытаемся понять, есть ли границы в творчестве.
«Стою на кухне, жарю мясо»
– Саш, сколько у тебя сейчас проектов в работе?
– Трудно сказать – они же все на разных этапах. Что-то уже в постпродакшне, к чему-то мы пока еще не приступили. Давай считать. Два музыкальных клипа, два фильма – художественный и документальный. Еще три коммерческих ролика. Семь параллельных проектов, может, даже больше, надо смотреть план. К примеру, 11 апреля мы стартуем со съемками клипа «Победа», и готов он должен быть уже к 9 Мая, как ты понимаешь.
– Насыщенно. Давай теперь перенесемся в начало пути. Как ты пришел в кино?
– Это, на мой взгляд, очень забавная и в чем-то даже романтичная история. Я ведь по профессии повар, а точнее технолог продукции общественного питания. Закончил торгово-экономический колледж и долгое время работал по специальности. Потом вспомнил свою детскую мечту – постичь магию киноплощадки, прикоснуться к миру по ту сторону объектива. И понял, что сейчас самый момент, потому что мир изменился. Камеры доступны, они под рукой, есть интернет, куда это можно выкладывать.
– А в какой именно момент это произошло?
– Я услышал песню «О боже, какая телка!» MC Zali. Помнишь, это тот самый, у которого одно время был хит «Алена даст»? Он же сделал пародию на песню Натали «О боже, какой мужчина». А у меня родилась идея клипа. Просто возник сюжет, который все разрастался и разрастался. Я постоянно прокручивал его в голове и в итоге просто устал быть единственным зрителем. Тем более, как я уже сказал, наступило время возможностей. И я решил, что буду снимать. Все это произошло в один вечер.
– В каком году это было?
– Это конец 2013-го. Представь, я стою на кухне, жарю мясо… И тут начинаю рассказывать всем, что буду снимать клип. Никто поначалу не понимал, о чем я вообще. Но сам я решил уже твердо. И первые съемки состоялись летом 2014 года – на свои деньги, накопленные с зарплаты повара, я снял клип на ту самую песню. Потом отправил его автору. А он возьми и проникнись, даже на стене в ВК у себя разместил. После этого уже мой знакомый диджей рассказал, что у него еще с девяностых есть записанная песня под названием «Смысл жизни». Формат уже другой, более серьезный. Это была моя следующая работа.
– В это время ты еще трудился в ресторане?
– Да, я работал поваром и параллельно занимался съемками. Денег мне это пока что не приносило, снимал на свои. И вот в 2016-м появился мой первый короткометражный фильм «Угол». Ребята, которые мне помогали создавать его, активно выкладывали фото со съемочной площадки, об фильме узнали. И в одно утро я…
– Проснулся знаменитым?
– Не совсем так, конечно. Скромнее. Но я понял, что меня заметили, потому что сразу двое твоих коллег-журналистов прислали сообщения с предложением интервью. Это, можно сказать, меня подняло на городском уровне, сделало относительно известным. А дальше… Ресторан, где я работал, меня очень поддержал. Когда вышел «Угол», мне помогли провести презентацию, закрылись для этого на спецобслуживание. И когда набрался полный зал не только знакомых, но и незнакомых людей, я понял, что это переломный момент. Через неделю я подошел к руководству и сообщил, что ухожу в свободное плавание. Что приятно, меня поняли и это решение поддержали.
«Либо ты зарабатываешь, либо это делают другие»
– У тебя уже были деньги на тот момент?
– Из заработка у меня была только кухня. Съемки мне еще денег не приносили. Но мне помог один из предпринимателей – вложился в фестивальный прокат моего фильма. Он же познакомил меня с журналистами, маркетологами. Пошли первые заказы. И наша команда, которую мы назвали OBED Production, начала развиваться как коммерческий проект.
– Когда именно пришло понимание, что ты уже режиссер, а не повар, который вдруг решил поснимать?
– Это случилось как раз после создания короткометражки. Я почувствовал, что меня уже воспринимают именно как режиссера, а не как человека, который снял кино и сдулся. Ожидания окружающих, что я «переболею», и все вернется на круги своя, ушло. И дальше я стал двигаться к цели уже более уверенно. Но тогда же у меня заодно поменялся мир.
– Что ты имеешь в виду?
– Я вкладывался и создавал свое, это было счастье. А тут мне потребовалось перестроиться – я стал снимать для кого-то.
– Тебя это напрягло? Все-таки это довольно жесткий выбор: либо ты творишь, либо зарабатываешь.
– Ты знаешь, я четко это понимал, хотя и приходилось бороться с собой, где-то в чем-то смириться. Просто каждый человек, который идет в индустрию, должен осознавать: не существует кино без денег. Оно не может существовать исключительно как творчество, это именно индустрия, производственный процесс. Вот если ты, как писатель, можешь сесть дома в трусах и выполнить свою работу, то я так могу только с кем-нибудь созвониться и договориться о встрече…
– Интересное видение профессии…
– Ты же понял, что я имею в виду. Фильм не родится без подключения хотя бы еще одного человека – актера. Даже если я сам буду бегать с камерой, мне нужен объект, я должен с кем-то и с чем-то взаимодействовать. И чем сильнее мы масштабируем проект, тем больше вложений требуется. Это всегда деньги, всегда чей-то заработок. Как режиссер ты, конечно, можешь сам ничего не зарабатывать. Но тогда это будут делать другие.
– И насколько легко у тебя получилось смириться с этим? Как ты решаешь дилемму «творчество или деньги»?
– Я считаю, что мне повезло. Мне и команде. Мы начали активно снимать в то время, когда тверские предприниматели хотели делать что-то интересное, а мы сумели им это предложить. И очень скоро я понял, что у меня нет дефицита творчества. Я выполнял 85% того, что хотел. А порой думаю: слава богу, что не реализовал оставшиеся 15% (смеется).
– То есть ты снимаешь в основном рекламу и музыкальные клипы, и тебя это полностью устраивает? Или все-таки работаешь хотя бы немного над чисто авторскими проектами?
– Полностью авторский проект я снимаю сейчас, впервые за восемь лет после «Угла». Но нужно понимать, что во всех случаях я приглашаю актеров, и они тоже реализуют себя, свои амбиции. Они сами творят, одновременно помогая это делать мне. Поэтому у меня есть ответственность и перед ними. Не только перед самим собой.
«Спасибо Джеки Чану»
– Кто из маститых режиссеров повлиял на тебя в творческом плане? На кого ты хотел равняться?
– Помнишь, я уже говорил, что с детства мне был интересен именно мир по другую сторону объектива? Ведь кино – это не только происходящее на экране, это еще и то, как оно создается. И лично я благодарен Джеки Чану, который одним из первых начал раскрывать эту «кухню».
– Кого бы ты еще отметил? Не обязательно из мира кино.
– Я хотел быть крутым, как Шварценеггер, но это уже не про кино, а про спорт. А так это Джеймс Кэмерон и Стивен Спилберг. Получилось так, что я еще в детстве посмотрел «Список Шиндлера». Все знают, что у Спилберга есть истории про инопланетян, динозавров, Индиану Джонса, но меня он именно этим и поразил – я увидел реальную драматическую историю от режиссера блокбастеров. Историю войны, человеческой трагедии и подвига.
– Как так вышло, что ты уже в детстве посмотрел этот довольно тяжелый фильм?
– Я учился в школе имени генерал-лейтенанта Карбышева, это герой Советского Союза. Его пытали в концлагере, в итоге заморозили, но он не предал Родину. И в честь него была названа моя школа. Вот почему для меня тема войны и концлагерей была важна еще тогда, в раннем возрасте. И «Список Шиндлера» я посмотрел осознанно. Причем еще на ТВ. Помню, меня поразило, как кино может показать мир.
– Ты упоминал еще Джеймса Кэмерона.
– Да. Когда я смотрел его «Терминатора», то понимал, что быть создателем такого фильма – это счастье. Он известен всему миру и хорош даже сейчас, в наше время. А вторая часть «Терминатора» Кэмерона и «Парк Юрского периода» Спилберга произвели революцию спецэффектов. Это уже отдельная часть кинопроцесса, и тоже настоящая магия.
«Мне не стыдно за то, что я делаю»
– Если брать коммерческие проекты, чем тебе интереснее заниматься – музыкой или рекламой?
– Смотри, ты ведь не просто так их объединил. Музыкальный клип – это тоже коммерция. Это реклама чистой воды. Но сам клип – это полуфабрикат, нужна хорошая песня. Редко когда на плохую песню снимают гениальный клип. Поэтому мне нравится работать с музыкантами, всего я снял уже порядка сорока клипов, и большинству я рад. Доволен, как они получились.
– Ты говоришь про большинство. Значит, есть кейсы, которыми ты недоволен? А есть те, за которые стыдно?
– Здесь тонкий, но в то же время очень простой момент. Что-то я снимал много лет назад и понимаю, что сейчас снял бы по-другому. Но то, что я создал, уже есть, оно живет, и у меня нет конфликта со старыми проектами. Нет, мне не стыдно смотреть на то, что я делал раньше.
– Это касается только клипов или рекламы тоже?
– Реклама – это все же в большинстве своем заработок. Я прекрасно понимаю, что коммерческие проекты – это ремесло. Но к нему тоже можно и нужно подходить творчески. Поэтому опять же мне нравятся мои проекты, просто что-то больше, что-то меньше. А еще ведь бывают такие случаи, когда к тебе приходит заказчик и говорит, что полностью тебе доверяет. Вот как видишь сам, так и снимай. Придумай нам что-то классное. Подобный подход вдохновляет и окрыляет. У меня так получилось с одним рестораном: я предложил им идею, и ее сразу же согласовали. И принято все в итоге было с первого раза, ничего не переделывалось. Хотя я прекрасно понимал, что последнее слово было все равно не за мной, а за заказчиком. Просто в этом случае у нас полностью все совпало. И мы ведь тогда еще заморочились – придумали сценарий, но до начала съемок не рассказывали его актерам и массовке. Только общие детали.
– Я помню этот проект. Тебя удивило, что люди все равно пришли за котом в мешке?
– Это приятно порадовало. Значит, люди мне доверились. Мы снимали в 2020 году, и откликнулось тогда человек 30. А было бы это в 2016-м, и пришли бы двое. Считай, что это тоже показатель роста.
«Надо резать»
– Тогда же, в 2020-м, ты начал снимать свою первую документалку. Давай поговорим об этом жанре.
– Да, действительно, это был «Вокзал», мы стартовали под конец 2020-го и завершили работу в 2021-м. Но что интересно, формат этой ленты получился случайно. Мы тогда начали снимать по гранту исторический ролик, и изначально он должен был длиться 10–15 минут. Мы сняли тизер, получили грант. Написали сценарий, его озвучил Тарас Кузьмин. И тут возникла проблема: хронометраж растянулся до 42 минут, надо резать. Но мы подумали и решили снимать целиком, не сокращать. Вот и получился в итоге художественно-документальный фильм, докудрама.
– А как были созданы другие твои документалки?
– Дальше я столкнулся с феноменальным примером, когда бизнес готов вкладываться в интересные проекты. Не в рекламу. Просто, помимо этого, владелец компании выделяет деньги, к примеру, на фильм об истории кирпича. Чтобы ты понимал уровень проекта, у нас в этом 9-минутном ролике задействованы картины художника Николая Дулько. Он их писал специально под нашу работу. С Николаем мы, кстати, начали сотрудничать еще с фильма «Вокзал». А что касается истории кирпича, то все это было ради того, чтобы показать, как в свое время Павел Васильевич Берг, купив Рождественскую мануфактуру, построил три казармы, которые сейчас приписаны к улице Спартака.
– То есть в итоге история кирпича разрослась до истории Твери?
– Так получилось, да. И я хочу отдать должное моей профессии – работая над такими проектами, я многое узнал, у меня открылись глаза, и заодно я теперь помогаю это делать другим. Вот как раз у нас есть еще одна историческая документалка про городского голову Александра Федоровича Карпова. Он управлял Тверью в конце XIX – начале XX веков. Углубившись в подготовку, мы узнали, что он приехал в наш город из Рязани, при нем население Твери выросло вдвое, происходил строительный бум. Это ведь при Карпове был возведен Старый мост через Волгу, был построен вагонзавод, пять городских школ. В том числе, кстати, нынешняя 6-я гимназия, а на тот момент женское коммерческое училище. А главным «героем», если можно так говорить о зданиях, было училище имени Карпова. Когда мы начинали снимать, оно еще было в удручающем состоянии. Но всего через две недели после выхода фильма началась реставрация. Конечно же, это случайность, совпадение, и все равно получилось весьма символично.
– Ты планируешь еще какие-либо подобные проекты?
– Вот как раз над одним из таких мы сейчас и работаем. Это проект об архитекторах, которые так или иначе связаны с Тверью. Либо работали у нас, либо родились и выросли. Наша история начинается с Карла Ивановича Росси, с XVIII века. Потом переходим к Львову, для этого поедем в Торжок, немного затронем Питер. Затем у нас XIX век – отец и сын Федоровы. Советский период – это уже Леонидов. При жизни он реализовал всего два проекта, но его чертежи и наработки до сих пор оказывают влияние даже на современную архитектуру. А заканчиваем мы все Александром Власовым. И я тебя уверяю, зрителей ждет много сюрпризов.
– Как вы решили или будете решать проблему исторической съемки? Тоже картины специально для проекта?
– Лучше. Недавно мы встретились с правнучкой Ивана Тачалова, нашего известного тверского фотографа. Я рассказал ей о своей идее, и она согласилась передать нам семейный архив. У Тачалова же очень много видовых съемок. Их мы и будем использовать в фильме. Хочется, чтобы получилось максимальное погружение.
«Нельзя прикрывать искусством свои мерзотные взгляды»
– Что бы ты не стал снимать?
– Как зрителю мне неинтересны ужастики. Я люблю качественные триллеры, хорошие комедии. Это, кстати, сразу видно по постеру – как он оформлен, на что там сделан акцент. Но в целом у меня нет антипатий. Есть то, что меньше нравится, а есть – что больше. Но если мы говорим обо мне, как о режиссере, то я не приемлю пропаганду ради пропаганды. Особенно пропаганда чего-то запрещенного – точно нет…
– Я имею в виду то, что вписывается в рамки закона, но по каким-то причинам тебе не нравится.
– Например, если в песне будет один мат. Или нарушение нравственных ценностей. Банальные, может быть, вещи, но они базовые. Жестокость ради жестокости – тоже нет.
– Существует мнение, что «бумага все стерпит». Есть ли какие-то запретные грани в искусстве?
– Я считаю, что есть. Возможно, кто-то со мной не согласится, но люди, занимающиеся искусством, должны понимать меру. Нужно сто раз подумать перед тем, как что-то сделать. Безусловно, нет той темы, которая не была бы обыграна в искусстве. И даже очень страшные вещи можно освещать, если у тебя есть внутренний фильтр, и ты понимаешь, для чего это нужно, что ты хочешь этим показать. Потому что любое художественное произведение, будь то картина, книга или кино, может в любой момент выйти в массы. Особенно в наше время. А хуже всего, когда человек сделал что-то ужасное и потом прячется за избитой фразой «я художник, я так вижу». Нельзя прикрывать словом «искусство» свои мерзотные взгляды.
– Кино должно развлекать или учить?
– Кино не сможет научить. Кино должно увлекать. Оно должно не отвечать, а задавать вопросы. Не моя фраза, но она мне очень нравится. Кино – это один из инструментов нравственного воздействия. Оно может тебя подтолкнуть узнать больше.
– Кризис кино как искусства уже наступил, наступит или это вообще чушь?
– Я сейчас читаю замечательную книгу режиссера Сергея Герасимова. Первая часть – 1962 год, вторая – 1974-й. В каждой из них – разговор о кризисе современного кинематографа. А сколько лет прошло? Сейчас, на мой взгляд, острота проблемы заключается в перенасыщении. Появляется много талантливых вещей, но много и бездарщины.
«У нейросети нет опыта и эмоций»
– Раньше в российском кино была сплошь Москва, в лучшем случае Питер, остальное – условный «колхоз». При этом, когда мы смотрим американское кино, не хватит пальцев пересчитать, сколько разных городов в центре повествования. Однако сейчас и в России ситуация наконец-то стала меняться. И если тот же наш город раньше появлялся как декорация, то сейчас это место действия. Например, «Алиса не может ждать» – это конкретно про тверскую девочку. Как ты оцениваешь эту тенденцию, будучи режиссером из региона?
– Это очень интересная тема. Причем я бы, наверное, даже разделил ее на два направления. Вот ты говоришь о месте действия в фильмах, но есть еще место создания самого проекта. Я могу тебе привести в пример бурятское и якутское кино, екатеринбургский продакшн. Как человек, работающий в регионе, я кайфую. У меня есть возможность снимать дома, мне не нужно ехать в Москву, просто потому что других вариантов нет. И если мне удастся наладить контакты в других регионах, не столичных, это будет круто. Единственная проблема – это финансовый потолок.
– Ты имеешь в виду, что Тверь не потянет блокбастер мирового уровня?
– Увы, Тверь действительно не сможет себе позволить большой фильм, громкое событие своими силами. Но когда появляется что-то такое талантливое, это всегда оценивается людьми. Давай вспомним «Географ глобус пропил» – это ведь как раз не московская история, это Урал. И кино в этом плане продолжит диверсифицироваться. Это естественный и очень органичный процесс. И все-таки не будем забывать о том, что интересным кино делает не место создания и не место действия. Кино прежде всего делают люди.
– Как ты считаешь, стриминг убьет в итоге традиционные кинотеатры?
– Мне кажется, что стриминг – это лучшее, что сейчас происходит с кинематографом. Просто еще лет 5 должно пройти, чтобы мы четко стали разделять: вот это мы будем смотреть на большом экране, а это дома. Мы еще не дозрели до этого.
– Не могу не задать животрепещущий вопрос. Угрожает ли кинематографу искусственный интеллект? Да и вообще, в безопасности ли творчество, когда картины с легкостью рисует нейросеть?
– Ты можешь посмотреть подряд десять картин, созданных нейросетью? Думаю, тебе очень быстро наскучит. Искусственный интеллект не бросит жена, он не подерется с кем-то в трамвае и не споткнется по пути на работу. Книги, картины, кино – это все создается на основе не столько событий, сколько переживаний. У нейросети нет опыта и нет эмоций. И потом, почему одно должно заменять другое? Появились соцсети, но мы не перестали общаться вживую. Просто возник новый формат. Честно, для меня странно, если человек живет в центре города и не может выйти и пообщаться. Мы по природе своей будем тянуться к живому. У нас есть потребность органического взаимодействия. А искусственный интеллект может заняться, к примеру, рекламой. Да простят меня коллеги, но продать йогурт сумеет и нейросеть.
– То есть искусственному интеллекту можно отдать фоновые проекты? Иными словами, роботы станут ремесленниками от искусства?
– Скорее еще одним инструментом. Приведу пример из собственного опыта. В одном из проектов у нас плохо справился микрофон со звуком, и искусственный интеллект помог нам его исправить. С этим он справился на отлично. Убрал эхо, вытянул. А профессиональные звукари до этого не смогли. То есть это отличный инструмент, это классно. Поэтому я считаю, что нейросеть очень удобная вещь, вот только она не заменит человека.
– Получается, за кино ты спокоен?
– Абсолютно. Зритель не позволит искусственному интеллекту заменить актеров и режиссеров.
Беседовал Сергей САВИНОВ
*полное название фильма «История России глазами тверского железнодорожного вокзала»
