24 ноября медиахолдинг РИА «Верхневолжье» отмечает 5-летие — время, за которое мы укрепились в дружбе со старыми друзьями и приобрели множество новых. Друзья начинают присылать первые поздравления и подарки для наших читателей. Ветеран журналистики, полный кавалер медалей ордена «За заслуги перед Отечеством», военный корреспондент, ветеран агентства «ИТАР-ТАСС» Александр Харченко передал для публикации на «ТОП Тверь» рассказ «Привет с Окинавы», в котором он описал свой первый опыт работы в «горячей точке», в частности, в Грузии, когда свергали президента, о встречах с чеченскими ребятами, коллегах-журналистах.
«ТОП Тверь» публикует рассказ в полном объеме в нескольких частях. Поверьте, это очень интересно.
Продолжение. Начало здесь.
Часть 2
На следующий день я просачиваюсь сквозь посты на Главпочтамт. Залезаю в душную кабину, набираю телефонный номер московской редакции и диктую подготовленное с Альбертом сообщение:
«По меньшей мере пять человек погибли минувшей ночью в Тбилиси после введения в столице Грузии чрезвычайного положения…». Листая блокнот в поисках нужного абзаца, поворачиваюсь и краем глаза вижу стоящих у кабины трех вооруженных до зубов мужчин.
У населения много оружия — от старинных маузеров, карабинов и шашек до современных «калашниковых» и зарубежного стрелкового оружия.
Вешаю трубку и, стараясь скрыть страх, открываю дверь кабины. Один из «трех мушкетеров» берет меня под руку и, картинно вращая огромными карими глазами под пышными бровями, говорит:
— Мы все слышали. В Москву звонил? Ты все правильно передал, корреспондент. Молодец!.. Пусть весь мир знает, что здесь происходит. Береги себя!..
— Правда, что страх постоянно преследует вас в «горячих точках»? – интересуется «карелка». — Неужели нет каких-нибудь таблеток?
— Думаю: страх в данном случае работает на самосохранение, — считает Ленчик-панк, не так ли, Александр Антонович?
— Согласен. Транквилизаторы могут навредить. Притупляют бдительность.
— Ничего не боятся только дураки, — подает голос «кудряшка». – Об этом давно известно из мировой литературы, как и о безрассудной храбрости, которая чаще всего ведет к гибели.
— Все согласны? Голосовать не будем? – и я продолжаю свою «тбилисскую историю»:
— На улице натыкаюсь на похоронную процессию. Десятки людей медленно и печально сопровождают два гроба. Хоронят милиционеров — сторонников Гамсахурдии, которые у одного из предприятий жизнеобеспечения города вступили в бой с национальной гвардией.
— Один был убит сразу, другой умер через день в больнице, — говорят стоящие рядом с каретами «скорой помощи» люди.
– Через два, — поправляют их пожилые «звиадистки» — ярые сторонницы Гамсахурдии. Альберт предупреждал меня, что этих зомбированных, истеричных женщин в черных одеждах, надо опасаться. Они наперебой добавляют: — Первого похоронили сразу. А теперь гроб вытащили из могилы. И теперь их похоронят рядом, на почетном месте. Так решил наш любимый Звиади!, — переводит мне слова старух мужчина в ковбойке и шляпе с широкими полями. Тихо добавляет: — Если это правда, какая дикость!..
Замечаю, что «блонда» и ее худенькая соседка меня не слушают. Достали из рюкзачка «косметичку», глянцевый журнальчик, смотрят, что-то активно обсуждают, даже хихикают.
Прерываю их «пикник на обочине»:
— Что вы знаете о Тбилиси? – спрашиваю «блонду».
— Песню «Тбилисо»: «Расцветай под солнцем Грузия моя!..», и что там прекрасные вина: «Киндзмараули», «Мукузани», — девица поднимается из-за парты и, сверкнув коленками, вызывающе смотрит мне в лицо.
— А про миллион алых роз слышали?
— Кто же не… Пугачиха задолбала: с утра до вечера по радио и ТВ, вместо нормальной музыки, только и слышно: ««миллион, миллион пьяных рож».
— А кто герой?
— Какой-то художник.
— Не какой-то, а Николо Пиросмани. А эта песня — о его неразделённой любви к французской актрисе Маргарите де Севр.
— Мне надо это знать?- хмурится «блонда». — У нас на дискотеке…
— Ладно. Кто сейчас в Грузии у власти?
— Мало ли кто? — она бросает на группу взъерошенный взгляд, но никто ее не поддерживает, даже верная «худышка». – Зачем это мне?
— Для расширения кругозора. Иначе после окончания университета в достойное издание вас не возьмут, не потянете.
— Это приговор? – не унимается «блонда».
— И хорошим журналистом вам не стать, — делаю паузу, смотрю на группу. – Студиозусы прячут глаза и молчат. — Кому не интересно — гуляйте, — не выдерживаю и указываю на дверь. – Не буду забирать время. Ваше в первую очередь, — говорю персонально «блонде». — Прошу!
— Была нужда, — кривит она тонкие губы. «Худюшка» пробует что-то сказать мне, может извиниться за «блонду», но та не дает ей этого сделать, тащит в коридор. Вся группа начинает одновременно говорить, возмущаться.
— С вашего позволения продолжу, — снова принимаю я командование на себя. — У меня другая задача: возможно, мои советы когда-нибудь помогут вам выжить в сложных условиях и не обязательно – на войне. Это не касается тех, кто, получив диплом, рванет в пресс-службы, в помощники депутатов и на прочие лакейские должности, – даже пробую шутить: — А пока в нашей группе небоевые потери. Вернемся в Тбилиси: Есть погибшие и у нацгвардии Китовани.
В коридоре раздается звонок. Группа дружно уходит на перемену. Ко мне подсаживается староста.
— Я хотела бы извиниться за…, — тихо говорит Даша. – Она всегда все портит. Считает себя лидером. И где только можно демонстрирует свое превосходство.
— Мне знаком такой тип людей, — успокаиваю девушку. – Пытаюсь сказать еще что-то деликатное, но не успеваю закончить фразу. Группа возвращается. «Итальянка» Нина берет портфельчик и перебирается поближе ко мне, на первую парту. Это уже интересно.
Продолжаю семинар.
…Очередной «грузинский» день позади.
Здание Гостелерадио обесточено, как и близлежащие дома. Охране удалось запустить аварийный дизель. Сижу у дверей телетайпной, свет горит только в коридоре, и набираю ставший ненавистным номер телефона. В ответ — короткие гудки. А за окном по кругу ярко освещенной площади бурным потоком движется вереница машин. За ней перемигиваются огни большого города, а здесь темнота и вооруженный конфликт. Днем еще и воду отключили.
Внизу у дома что-то грохочет. Похоже на выстрел. В ответ рявкает пушка. От ударной волны лопается толстое оконное стекло. В мою сторону летят осколки. К счастью — не долетают.
Выхожу на улицу, где собираются любопытные.
Любопытство свойственно грузинам. Обычно при выстрелах люди разбегаются, а в Тбилиси все происходит с точностью до наоборот. Горожане собираются: посмотреть, что случилось, затем устраивают шумное обсуждение.
— Вон из той квартиры парня зацепило. Вышел на балкон посмотреть и получил, — тыкает пальцем в пятиэтажку толстый старик в шапочке свана.
— Нет, с того балкона…
Стоило мне сделать несколько шагов, как раздается автоматная очередь. За секунду до нее, меня кто-то сильно толкает. Падаю носом в клумбу. Надо мной в стену впивается пуля. Некоторое время лежу без движения, потом поднимаюсь и вижу своего спасителя.
— Здравствуйте, Харченко, — говорит мне незнакомец в кожанке. – Мне вас рекомендовал полковник Ольшанский. Знаете такого?
— Начальника Дома офицеров? Знаю.
Вижу на газоне развороченный металл… Кладу в карман еще горячий металл – на память: «Пуля к пуле не пристает», — говорили мне ветераны-фронтовики. И чувствую, как по спине побежали лохматые, как азиатские пауки, мурашки страха.
— Ольшанский сказал: вы можете мне помочь. Извините, не представился: подполковник Дубницкий. Роман. Из штаба… Друзья зовут меня просто РД. Запомнить легко — рюкзак десантника, — смеется он. — Есть о чем поговорить. До встречи в Доме офицеров. Кстати, отдайте-ка мне ваш сувенир, — протягивает руку подполковник. – У нас, в Кандагаре, говорили: пуля к пуле пристает…
Чувствую крепкое пожатие руки РД.
Не замечаю , как при этих словах напряглась староста. На лице Даши застыла маска грусти и внутренней боли.
…В аппаратной Кочетков решил тряхнуть стариной. Вспомнил, что когда-то работал мастером по обслуживанию телетайпов. Альберт упорно возится со старым, затянутым паутиной, аппаратом, который упорно не хочет включиться. Но в тишине глубокой ночи он с грохотом и звяканьем при переходе на новую строчку, напомнил о себе. Принял из Москвы тесты, «служебки» руководителям региональных отделений, затем пошел повтор сокращенных информаций – все, что накопилось за минувшие сутки. От его шума в аппаратную ворвалась вооруженная охрана. Увидев нас, парни успокоились.
Радуемся, что можно передать в редакцию оперативную информацию, репортажи, зарисовки, короткие интервью о происходящем в Тбилиси. Но счастье оказалось недолгим. Специалисты Минсвязи Грузии, обнаружив, что у нас заработал телетайп, отключают линию. Информационная блокада «последнего оплота демократии» продолжается.
— Какие повороты! – восклицает Ленчик-панк. И с интересом спрашивает: — Что было дальше?
Продолжение читайте в пятницу, 20 ноября, на ТОП Тверь.
